Читать книгу "Приданое Эсмеральды - Нора Робертс"

Как ему следует поступить теперь?

Входная дверь открылась, и Эйбра ему снова улыбнулась:

– Привет, Эли.

– Извините. Мне как-то не пришло в голову…

– Боже, какой холод! Ну, заходите же.

– Нет, вы же заняты. Я просто проходил мимо и…

– В таком случае заходите, пока вы всех нас здесь окончательно не заморозили.

Эйбра, стоявшая голыми ногами на холодном полу, взяла его за руку.

– У вас пальцы ледяные. – Она настойчиво потянула его за руку. – Заходите, иначе вы впустите сюда морозный воздух.

У него не оставалось другого выбора, как войти в дом, чтобы Эйбра могла закрыть за ним дверь. Музыка в стиле «нью-эйдж», звучавшая в солярии, напоминала журчание воды в реке.

Эли заметил, что одна из женщин в дальнем конце класса приняла следующую позу.

– Извините, – сказал он. – Я вижу, что мешаю вам.

– Все в порядке. Морин сможет прекрасно меня заменить. Да мы уже почти закончили. Почему бы вам не пройти на кухню? Выпьете бокал вина, пока я тут закончу.

– Нет, нет, спасибо. – Теперь он страшно жалел, что поддался импульсивному желанию нанести этот визит. – Я просто… просто вышел на прогулку и на обратном пути решил заглянуть к вам, потому что вспомнил, что не заплатил вам за продукты.

– Эстер обо всем позаботилась.

– О, мне следовало бы догадаться. Я позвоню ей, поблагодарю.

На мгновение его отвлек висевший на стене карандашный рисунок в рамочке. Он узнал бы работу бабушки и без подписи. В нижнем углу значилось, имя художника: «Лэндон».

В модели он без труда узнал Эйбру в позе «дерево» прямую и стройную, со смеющимся лицом.

– Эстер подарила мне его в прошлом году, – объяснила Эйбра.

– Что?

– Рисунок. Мне удалось уговорить ее прийти ко мне на урок порисовать. Это был предлог, чтобы привлечь ее к занятиям. И она подарила мне рисунок в благодарность за то, что я сумела пробудить в ней любовь к йоге.

– Прекрасно!

Он только сейчас, когда она сделала шаг назад, осознал, что Эйбра все еще держит его за руку, и был вынужден проследовать за ней.

– Плечи опустить и отвести назад, Ли. Вот так. Расслабь мышцы челюсти, Хизер. Хорошо. Уже лучше! Извините, – сказала она, вновь повернувшись к Эли.

– Ну, что вы, это я должен извиняться. Я же помешал вашей работе.

– Вы уверены, что не хотите выпить вина? Или, может быть, принимая во внимание… – Она потерла его ледяную от холода руку. – Может быть, горячего шоколада?

– Нет-нет, спасибо. Мне уже пора возвращаться домой. – Чувствуя, что по рукам побежали мурашки, он вдруг понял, что за время своей прогулки продрог до костей. – Наверное… пойдет снег.

– В такой вечер приятнее всего сидеть у камина с хорошей книгой в руках. Ну, что ж. – Она отпустила его руку и открыла дверь. – Увидимся через пару дней. Звоните или заходите, если вам что-нибудь понадобится.

– Спасибо.

Он поспешно вышел, чтобы Эйбра могла поскорее закрыть за ним дверь.

Но вместо этого она осталась стоять на пороге, глядя ему вслед.

Ее сердце – ей часто многие говорили, что оно слишком мягкое, слишком открытое, – переполняло сочувствие.

Как же давно, подумала она, никто, кроме родителей и бабушки, не встречал его радостно на пороге дома.

Она закрыла дверь, прошла в солярий и, кивнув Морин, вновь приступила к упражнениям.

Закончив последнее, Эйбра заметила, что за окном идет тот снег, густой и мягкий, о котором говорил Эли. Ее солярий оказался как будто внутри густой снежной пелены.

Как красиво, подумала она.

– Милые дамы, не забудьте восполнить потерю жидкости. – Она взяла свою бутылку с водой, когда женщины начали сворачивать коврики. – Вы помните, у нас пока еще есть свободные места на завтрашнем занятии, которое мы проводим в унитаристской церкви в девять пятнадцать утра?

– Мне очень нравится этот класс, – сказала Хизер Локаби и провела рукой по своим коротким светлым волосам. – Винни, я могу забрать тебя по дороге, если хочешь.

– На всякий случай позвони перед выездом. Мало ли что? Но мне очень хотелось бы попробовать.

– А он, – Хизер потерла руки, – был тем, кем я думаю?

– Прости, не поняла? – ответила вопросом на вопрос Эйбра.

– Мужчина, который заходил во время занятия. Это был Эли Лэндон?

Упоминание имени Эли вызвало перешептывания в зале, и Эйбра почувствовала, как ее плечи налились тяжестью, словно она и не занималась йогой.

– Да, это был он.

– Я же тебе говорила. – Хизер локтем толкнула Винни. – Предупреждала, что он должен приехать в Блафф-Хаус. А ты что, на самом деле и после его приезда будешь делать там уборку?

– Дому нужна настоящая уборка, только когда в нем кто-то живет. Так, почему – нет?

– Но, Эйбра, неужели ты не боишься? Ведь его же обвиняют в убийстве. В убийстве собственной жены. И…

– Его оправдали, Хизер. Разве ты забыла об этом?

– Факт, что у полиции не было достаточно улик, чтобы арестовать его, вовсе не значит, что он невиновен. Постарайся не оставаться с ним наедине.

– Любовь прессы к грязным сплетням, особенно к тем, где замешаны секс, деньги и старинные семейства из Новой Англии, не сделает из него преступника, как бы этого ни хотелось журналистам. – Морин нахмурила рыжие брови. – Ты что, Хизер, забыла о презумпции невиновности: человек считается невиновным до тех пор, пока его вина не доказана?

– Мне прекрасно известно, что его уволили с работы, а ведь он был адвокатом по уголовным делам. И, если вам небезразлично мое мнение, то мне кажется очень странным, когда человека неожиданно увольняют без всякой на то причины. Кроме того, все говорили, что он был главным подозреваемым. Свидетели слышали, как он угрожал жене в тот день, когда ее убили. В случае развода она получила бы кучу денег. И с какой стати он вдруг очутился в доме жены?

– Когда-то это был их общий дом, – напомнила Эйбра.

– Но он же из него уехал. Что ни говорите, а не бывает дыма без…

– Случается, что дымит костер, зажженный кем-то другим.

– Ты такая доверчивая. – Хизер обняла Эйбру, но объятие ее было не столько дружеским, сколько покровительственным. – Я ведь просто за тебя переживаю.

– Мне кажется, что Эйбра прекрасно разбирается в людях и может сама о себе позаботиться, – заметила Грета Пэрриш, самая старшая участница группы, надевая теплое шерстяное пальто. Ей было уже семьдесят два. – Эстер не позволила бы Эли вернуться в Блафф-Хаус, если бы у нее оставалось хоть малейшее сомнение в его правоте.