Читать книгу "Переосмысление - Магомед Абдулкаримович"

— Мам, не плачь, — пытался я ее утешить, — ну мам, все наладится, пойдем, нам о многом нужно поговорить. Я решил остаться жить в Уэсте. Ты не будешь против?

Я аккуратно взял мать под руку, и мы медленно пошли к дому.

Некоторое время я был просто убит горем. Я очень переживал еще и потому, что не смог попрощаться с отцом и последнее время не уделял ему должного внимания, думая только о себе. Меня съедали мысли о том, что я был плохим сыном. Но в один прекрасный день все эти мысли исчезли, и осталась лишь светлая грусть о самом достойном человеке, которого я когда-либо знал. Я понял, что мои самоистязания ни к чему хорошему не приведут. Я решил, что с этого момента буду жить так, чтобы заслужить право встретиться с ним после моей смерти.

Через несколько месяцев, в один из летних воскресных дней, газета «Нью-Йорк Таймс» опубликовала очередной список книг-бестселлеров США. Одно из первых мест самого престижного списка занимал роман «Я и мой отец», автором которого значился я, Саймон Белл. Что уж скрывать, я стал блестящим журналистом, открыл свое издательство. Специальность, которую я получил благодаря учебе в университете и на которой настоял мой отец, принесли мне большие деньги и славу в своих кругах. Я часто ездил по миру, но жил я в Уэсте, в городе, который полюбил всей душой. Я старался жить достойно.

Лишь одно не давало мне покоя — тот самый поступок, который я сотворил в школе бегунов. Я лишил Эдди Вольфа заслуженной победы. Я решил встретиться с ним. Найти его не составило большого труда. Он жил в Лос-Анжелессе, стал известным актером. С такой внешностью и с такой харизмой это было неудивительно.

Я рассказал ему все, как есть. Он внимательно меня выслушал, затем долго смотрел на меня. По выражению его лица было не очень понятно, что он чувствует. Потом он вдруг встал, крепко обнял меня и сказал:

— Спасибо, что рассказал, друг.

А после продолжил:

— В конце концов, все к лучшему, не так ли? Я актер, ты писатель, ведь именно так и должны заканчивать все известные бегуны?

Посмеявшись над своей же шуткой, он вдруг вновь стал серьезным:

— На самом деле, я благодарен тебе. Ведь если бы ты тогда не подсыпал мне в еду этот порошок, я бы оказался на том марафоне, и Бог знает, что бы там со мной случилось. Так что я должен сказать тебе «спасибо».

— Но почему ты все бросил, Эдди? Почему решил бросить карьеру бегуна?

— Я не собирался строить карьеру бегуна, друг. Просто мне это было на тот момент интересно, вот и все. Я ни о чем не жалею, — сказал он, попивая виски, — у меня все прекрасно, ты же видишь.

Сначала мне вроде бы полегчало от его слов, но улыбка его была какой-то грустной. Я надеюсь, что он не лукавил. Я очень надеюсь, что мой поступок не сломал его. Надеюсь, что он отказался от желания стать лучшим бегуном в мире не из-за того случая. Видимо, я уже никогда не узнаю правды. Все-таки он был актером, причем, хорошим. Пойди разберись, что эти известные актеры испытывают на самом деле.

— Читал твою книгу. Жаль, что так случилось с твоим отцом, — сказал он, смотря куда-то вдаль.

— Спасибо, друг — ответил я, с трудом сдерживая слезы, — мне тоже очень жаль…

Больше мы с ним не виделись.

Те четыре дня, в течение которых я сначала лишился своей мечты из-за травмы, а затем потерял отца, перевернули все с ног на голову, оставшись темным пятном не только в моей жизни, но и в истории Соединенных Штатов. Позже я думал о том, что многие тогда пострадали, и потеряли намного больше, чем я. Тогда я этого не осознавал, мое горе поглотило меня полностью, и на все остальное мне было просто наплевать. Сколько людей в то время лишилось своей мечты? Сколько горя в тех четырех днях.

Был ли марафон в Бостоне моим последним марафоном? Конечно же, нет. Моя любовь к бегу только возросла. К сожалению, из-за полученной травмы я уже не мог заниматься им профессионально. Но вот на часах 4.30 утра; на улице ужасный холод, жуткий ветер, намечается серьезный ливень, холодные капли дождя уже падают на мое лицо. И я вновь стою в начале пути, собираясь в очередной раз пробежать 42 километра и 195 метров. Станет ли этот марафон последним в моей жизни? Очень сомневаюсь.

Посвящается всем пострадавшим в результате событий 15 апреля 2013 в Бостоне и 18 апреля 2013 в Уэсте

Письмо с Края Земли

Обстрел района Саиф-аль-Давла в сирийском городе Алеппо закончился полчаса назад. В воздухе настойчиво висела белая известковая пыль, делая внезапно наступившую тишину еще более густой и оглушающей. Ее нарушал лишь редкий треск отваливающейся со стен домов штукатурки, да отдаленный гул возвращающихся к месту дислокации бомбардировщиков. Джасим выбрался из подвального окна и, балансируя руками на осыпающихся краях глубоких воронок, побежал на противоположную сторону улицы. В конце ее за разрушенной гостиницей слышались крики джихадистов, встреча с которыми для Джасима не предвещала ничего хорошего. Он сильнее пригнулся и прибавил скорости, поскольку идти на встречу с Абдуллой он был вынужден вне зависимости от обстоятельств. Перебравшись под укрытие бетонной плиты, он оглянулся, подумал, что не стоило оставлять свою жену Айшу, пятилетнюю дочь Нарине и трехлетнего сына Джангира одних, но делать было нечего. Старый университетский приятель Абдулла Авад обещал подготовить для него и его жены с детьми документы на новые имена. Документы должны были сделать более безопасным их путь к турецкой границе, за которой их ждал лагерь беженцев, потом — Анкара и реальный шанс улететь навсегда в США к старшему брату. Верный шанс спасти жену и детей.

В Сирии Джасима больше уже ничего не удерживало, он потерял почти все, что было ему близко и дорого. Он потерял родителей, ради которых остался в этой стране пять лет назад, хотя имел возможность выбраться в Америку, где ему предложили место в энергетической компании и оклад в бизнес — школе (пробелы между словами, дефис вместо тире) Стивена Росса при Мичиганском университете. Он отказался, посчитав невозможным оставить одних старую мать и перенесшего инсульт отца. Несколько месяцев назад их изрешетило осколками снаряда в двух метрах от порога своего дома в старом городе. Когда Джасим нашел их лежащими во внутреннем дворике, то к своему ужасу даже не почувствовал душевной боли, лишь легкую горечь утраты, настолько привычной стала смерть на улицах Алеппо.

Свою работу он потерял еще раньше, даже еще до того, как весной 2011 года по всей Сирии прокатилась первая волна демонстраций с требованием проведения реформ. Его уволили из университета, где он работал преподавателем за 150 000 сирийских фунтов в месяц, примерно равных тысяче долларам США. Тогда алавиты взялись за чистку от неблагонадежных элементов во всех государственных учреждениях. Правящая элита алавитов предпочла не рисковать своей властью, нейтрализуя влияние независимой и образованной сирийской интеллигенции на обычных людей, тем более на студентов. Потом и его дом был разрушен минометным обстрелом, непонятно, с какой стороны. После долгих мытарств по знакомым и друзьям, Джасим решил любыми путями уехать в страну своей мечты, в США, к брату, чтобы ни случилось, чтобы ни произошло…