Читать книгу "Игра в гейшу. Peek-a-boo - Яна Лапутина"

...Сидим в кафе, моя подруга Марина заказывает еще чашечку чая и просит плед. Я молчу, я слушаю ее в сотый раз, вот уже несколько недель ее лихорадит. Она влюбилась в своего пластического хирурга, то есть в того, кто сделал ее лучше. Она восхищалась его мастерством, удивлялась тому, как красивы его руки и как ловко он жонглировал фломастером, разрисовывая ее тело перед операцией. Но еще большая волна восхищения ее накрыла, когда были сняты последние швы и она увидела себя в зеркале.

– Еще ни один мужчина в моей жизни не выполнял так точно свое обещание, – восторгалась Марина.

Как легко и заманчиво влететь в эту паутину! Общение между пациенткой и пластическим хирургом интимно по сути. Eye contact (по-русски, звучит куда романтичней – встреча глаз) происходит мгновенно, и времени, пока пациентка проходит от входной двери кабинета до кресла на самом первом приеме, становится вполне достаточно, чтобы хирург, хороший хирург, смог понять: подойдет он именно этой женщине, впишется ли он, так сказать, в ее образ или нет.

А пациентки принимают этот профессионализм за сходство взглядов.

– Его руки так уверенно скользили по моему телу. Он исследовал меня, в его глазах и прикосновениях не было похоти, но было невероятное умение, даже напор, твердость и это стало для меня открытием, – рассказывала Марина.

Я знала, что пластический хирург трогает женское тело совсем по-особому, ничего общего между врачом-терапевтом или мужчиной, вожделеющим ваше тело. Скорее, он художник, который будет писать и прежде должен понять «материал», то есть вас. А еще пластический хирург, в определенной степени, становится вашим «первым мужчиной», способным дать возможность увидеть и ощутить что-то совсем уж невиданное в столь привычном до этого облике.

Кто же может забыть своего самого первого? Как же не отозваться на внесенную в тебя, пусть и скальпелем, красоту?

И чувство влюбленности – тут как тут. Женщины податливо переносят любовь к своей «новой» красоте на человека, который помог ее получить. Отсюда задачка-вопрос: чьи же жертвы встречаются чаще: пластической хирургии или пластического хирурга, читай – любви к нему?

Эстетическая хирургия сегодня – это шоу-бизнес. Операции становятся менее травматичными, более желанными и доступными. В моде теперь равноправно актеры, спортсмены, топ-модели, музыканты, художники, стилисты и – пластические хирурги. Причем сейчас они овеяны еще и неким особенно гламурным ореолом. Оттого влюбленность в них сегодня – что-то терпко-желанное и соблазнительное.

Что же в ответ? Вежливая и очень тактично отмеренная дистанция, ближе которой хороший хирург никого не подпустит. «Служебный роман» разрушает истинную стерильность чувств, как и секс с первой встречи. Поэтому пластический художник очень редко влюбляется в тех, с кого пишет картины. У медсестры или случайной знакомой шансов гораздо больше. Восхищенно глядя на пациентку, мастер конечно же восхищается собственной работой.

И пусть. В конце концов, «своего» хирурга найти сложнее, чем любовника. И еще неизвестно, кто ценней для современной женщины.

Отари уже почти заканчивал делать щеки Ирки. И вдруг вспомнил, как я лет пять назад, когда он еще не набрал сегодняшнюю востребованность, возле дверей клиники схватила его и буквально прижала к ним одна из пациенток, пару месяцев назад перенесшая повторный латеральный лифтинг.

– Я же просила не растаскивать мою морду в разные стороны, а только поднять щеки. Понимаешь? Из-за тебя я теперь выгляжу, как все эти выдохшиеся кинозвезды, которые никак не могут понять, что давно пора остановиться, – захлебываясь, выпалила она.

Ирка спала, всецело доверяя себя надрессированным пальцам Отари. А Танька, уже переодетая для операции, лежала на высокой никелированной кровати в палате, дожидаясь своей очереди к нему. Она только что перешутила со знакомой медсестрой:

– Вот времена... Раньше в очередях за колбасой стояли, а теперь лежим в очередь под нож.

Танька почти не глядя перелистывала страницы какого-то глянцевого журнала и вдруг обратила внимание на знакомые лица. Среди них был и Отари, и миловидная Этери, с хорошо уложенным каштановым пикабу, хозяйка клиники эстетической медицины КЛАЗКО.

Она поискала глазами фамилию автора фотосессии и приятно удивилась – Алексей Беляков – Леша – Машкин tough guy,[5]как его окрестил после знакомства в Shatush Артур.

Танька тут же набрала на мобильном номер Маши:

– Это я, безребрая, привет. Я в КЛАЗКО. Жду. Нет, Отари еще над Иркой шаманит. Я тебе вот зачем звоню, тут в журнальчике одном фотосессия твоего Лешки про КЛАЗКО и про всех, кто здесь. Классные фотки! Глаза у tough guy, как снайперский прицел. Все, не скучай, целую.

Глава 6

Я стояла в пробке на Тверской и бездумно цеплялась глазами за прохожих. Sungate – прочитала я вывеску ресторана и увидела за эркерно-выпуклым витринным стеклом Лешу. Не одного. Он сидел, подперев лицо левой рукой, напротив Ярославы Петелиной, жены Олега Попцова.

Пробка, похоже, надолго, видимо, еще где-то в районе Маяковки кто-то с кем-то «поцеловался», так что я оказалась свидетельницей встречи молодого фотографа Белякова и писательницы Петелиной. На Леше была желтая, фактурно-прессованной кожи куртка от Brioni, на безворотниковую стойку которой выплескивалась белизна рубашки от Gucci. На Петелиной черный пиджак Cristine Effe с предельно открытой, безо всяких украшений грудью и шеей.

Перед ними стояли чашки с эспрессо. И все бы ничего, подумаешь, Лешина профессия сама по себе предполагает разносторонние встречи и связи. К тому же, как известно, фотографа, как и волка, кормят ноги.

Но вот ведь какая штука – Леши-то сейчас в Москве не было. Он еще месяц назад отправился в рабочее турне по Сибири, делая заказные фоторепортажи из научных центров Новосибирска, Томска, Красноярска, Иркутска. И сегодня утром, когда мы завтракали, звонил Машке из аэропорта в Екатеринбурге, целуя ее и скучая о ней. Его командировка растягивалась на три с лишним месяца. Этим-то и воспользовалась Астахова, затеяв кардинальные хирургические перекройки. До Томаса Линджера над ней основательно потрудился наш Отари, на размер нарастив ей грудь, выровнял до того с природной горбинкой нос и хорошо подсушил пока еще редкостной для России тумисцентной липосакцией Машкины бедра.

– Лешка сказал мне, что я очень похожа на его маму, – рассказывала нам Машка. – Я нашла в альбоме ее фотографию. Вот и решила хоть как-то, но усилить сходство. Сделать Леше сюрприз.

А познакомились они очень просто. Леша приехал к офису «Глобус Гурмэ» на почти неслышном – так, даже приятный для уха рокот – ярко-красном Suzuki JSXR-1000, аккуратно накренил мотоцикл в сторону блескучей от хрома подножки и поднялся к Астаховой, бренд-директору сети гастрономов. Высокий, спортивно подтянутый и с ходу приметный исходящей от него светлотой.

Белесые, коротко остриженные волосы, с напуском на лоб не больше, чем два пальца, двухдневная, тщательно ухоженная щетина, такая же светлая, как и прическа, выцветшие, будто отбеленные брови и ресницы, сами черты бледноватого, но не болезненно, лица правильные, с красиво изогнутыми губами.