Читать книгу "Девочка и сигарета - Бенуа Дютертр"

Похвалив мое исследование и выразив сожаление, что политика добрососедства автомобилистов и пешеходов может привести к прямо противоположным результатам, мэр пожелал не предавать мой доклад гласности. Затем он напустился на «некоторые газеты», которые только и ждут, как бы оболгать муниципалитет. Мой доклад его явно раздражил тем, что прогнозировал перемену во мнениях, возможность негативной точки зрения на его политику и угрозу дискредитации всей его деятельности. И все это после рукоплесканий и хвалебных речей в адрес «неподкупного радетеля об общественном благе». Догадывается ли благообразный придурок, тайно отравляющий своих сограждан, что один из них честно травит себя сам?

Когда мы вышли в коридор, штук двадцать ребятишек водили хоровод перед залом заседаний. Каждый день после занятий они болтаются в Административном центре, пока за ними не придут родители. Швейцар попросил нас подождать окончания пляски. Воспитательница напевала крестьянскую песенку, аккомпанируя себе на тамбурине. Малыши пяти-шести лет мило держались за руки, крутились, выделывали па шассе, и большинство соратников мэра (который сам улизнул через заднюю дверь) очарованно созерцали воплощенную невинность и чистоту. Все эти служащие — сорокалетние, пятидесятилетние, в очках, лысые — умилялись так, словно хотели убедить себя, что мир меняется к лучшему и настала пора, отринув статус взрослых, учиться у детей смыслу жизни.

— Какие умные глазки у этой малышки!

— А этот корейчик такой забавный!

И тут прозвучал мой зловещий голос:

— Старые педофилы!

Под испепеляющим взглядом воспитательницы я прошел по коридору, расталкивая маленьких плясунов. Потом обернулся и холодно присовокупил:

— Уберите отсюда детей и дайте нам спокойно работать!

Мои коллеги потрясенно смотрели на меня. Самые снисходительные подумали, что у меня плохое настроение, быть может из-за семейных неурядиц. Самые проницательные сочли, что я расстроен решением мэра похоронить мой доклад. А детям было вообще на меня наплевать. Они отплясывали все быстрее, и наконец танец закончился веселой кучей-малой. Чуть позже я услышал, как они разбежались по зданию, и пошел в туалет, чтобы отомстить окружающим за невыносимые условия работы. Я закрыл за собой дверь. Задвинул задвижку и спустил брюки (на тот случай, если кто-нибудь ждет за дверью, лучше пошуршать одеждой, чтобы создать иллюзию использования туалета по прямому назначению). С помощью отвертки я вынул единственный придерживающий раму винт и открыл окно, выходящее на замерший в гигантской пробке бульвар Победы. Потом достал пачку сигарет, вытащил ядовитый стебелек, сжал губами фильтр, щелкнул зажигалкой и закурил.

* * *

Моя нервозность объяснялась и другими обстоятельствами: выходные мы провели за городом, у брата Латифы. Мы опрометчиво приняли любезное приглашение, пожертвовав эгоистически эпикурейским стилем жизни ради укрепления семейных уз. В пользу поездки говорило и наше давнее желание побывать в тех местах, полюбоваться холмами и старым каналом, прогуляться по виноградникам и лугам. Мы решили пренебречь фактором риска — присутствием племянников Латифы, троих гаденышей, помыкающих родителями со дня своего появления на свет. Однако мой шурин и его супруга припасли другой способ испортить нам пасторальную экспедицию.

Все началось в субботу утром. Мы приехали накануне поздно вечером и провели восхитительную ночь в благоухающей еловыми досками комнате. Щебетание птиц разбудило Латифу в девять утра, и она спустилась выпить кофе. Потом она устроилась покурить у камина. Как только щелкнула зажигалка, ее невестка вышла из кухни и спокойно объявила:

— Извини, у нас не курят…

То есть даже и гости не курят. Она изрекла эту сентенцию тоном смущенным, но не допускающим возражений. Зная, что запрещение будет Латифе неприятно, она тотчас добавила:

— Попробуй обойтись пару дней без сигарет, тебе только лучше будет.

Похоже, она искренне желала нам добра. Увидев, что Латифа недовольна, сочла нужным пояснить:

— Я беспокоюсь о здоровье малышей, и потом, это для них плохой пример.

Ссориться с родными Латифа не хотела, а потому сдержала раздражение и докурила сигарету в саду под навесом, в холоде и одиночестве. А я повел ироническую атаку против шурина.

— Вы такие же лицемеры, как коммунисты былых времен. Чем больше выкурили сигарет, тем нетерпимее к курильщикам.

— Вовсе нет! Представь, я действительно не выношу табачного дыма. Мне очень неловко, но неужели так сложно выполнить наше единственное требование?

Это единственное требование создало в доме невыносимую атмосферу. Конечно, нужно было признать правоту хозяев и благотворность воздержания, к тому же необременительного, так как курю я мало. Вместо этого я с нездоровым любопытством стал наблюдать за гигиеноманией наших родственников. Оказалось, что табакокурение пугало их больше, чем я мог вообразить. После обеда мы с Латифой поднялись в нашу комнату и занялись сексом под аккомпанемент радио. После занятий любовью мне, как всегда, захотелось покурить (ведь так поступали все настоящие мужчины в детективах, которых я в отрочестве посмотрел немало), и я устроился с сигаретой на подоконнике. Я все предусмотрел: заранее принес блюдце, чтобы воспользоваться им как пепельницей, и открыл окно. В это время наш племянник проходил по саду. Он поднял голову и долго смотрел, как я пускаю кольца дыма. Я дружески помахал ему рукой, но он тут же побежал в гостиную ябедничать матери. Через пять минут она стала нервно покашливать в кухне (находящейся как раз под нашей комнатой), будто бы от дыма. Однако по законам физики дым не мог спуститься на этаж ниже; это был предупредительный сигнал — нас застукали. Мы испуганно замерли. Через минуту невестка поднялась по лестнице и стала прохаживаться перед нашей дверью, покашливая громче. Через полчаса, когда мы присоединились ко всему семейству на прогулке, она сердито заявила:

— Я очень прошу вас не курить в доме.

И для большей убедительности сунула нам под нос улику — блюдце с двумя черными, тщательно раздавленными окурками. Воскликнув: «Какая мерзость!» — она выбросила вещдок в мусорное ведро. Дети строго посмотрели на нас и назидательно сказали:

— Курение — гадость!

— От курения бывает рак!

Похоже, эта семейка вздумала нас перевоспитывать! Я был так унижен, что предпочел бы тотчас уехать, но Латифа сжала мою руку, призывая сохранять спокойствие и подождать со скандалом до дома.

Выходные еще можно было спасти увлекательными застольными беседами. Но, к сожалению, во взрослые разговоры постоянно вмешивались дети, которые сидели между нами и не давали обменяться ни словом. Едва лишь возникала интересная тема, они тут же встревали со своими рассказами — старший хвастался успехами в конной школе и жаловался, что у его друга игровая приставка круче; средняя трещала о некой Дженнифер, а младший отпрыск орал, уткнувшись носом в кашу. Восторженные родители поощряли их красноречие наводящими вопросами. В этом шуме глава семьи пытался время от времени как ни в чем не бывало завязать разговор… Иногда дети уходили в свою комнату, но и тогда нам не удавалось поговорить, потому что они тут же начинали ссориться и истошно вопить. Невестка Латифы бросалась их разнимать, а мы умолкали на полуслове и в полной растерянности наблюдали, как отец кормит младшего сына с ложечки. Веселая компания не смыкала глаз до полуночи.