Читать книгу "Ноги - Сергей Самсонов"

— Стоп, стоп, стоп! Остановились. Дальше можно не продолжать — вся атака загублена. Шувалов у нас, как всегда, все испортил! Ну чего ты топчешься? Получил, развернулся и — прострел в штрафную. Ну вот же, вот же Ковалев был в ударной позиции совершенно один. Неприкрытый. А так вся защита вернулась, и никакого предложения. Где твой мяч? Ты — тормоз команды. Хоть кол на голове теши. Клюв закрой — сопливым слова не давали! Что? А ну пошел с поля вон! Я сказал: покинул поле! Дважды не повторяю.

Через пять минут:

— Посмотрите на этого отщепенца и запомните — так ни в коем случае нельзя поступать!

Еще через десять:

— Шувалов, я тебе говорю! Вместо того чтобы тупо идти на двоих, отыграйся с ближним партнером в касание. Отдал мне! Чего мы добиваемся, подключив партнера к атаке? Экономии времени в два раза! Вертикальности атаки! Скорости действия! Стянул на себя трех противников — хорошо.

Через полчаса:

— Так, сделай элементарную диагональ в свободную зону. В данном случае у нас свободен левый фланг. Партнер, если он не полный дебил, обязательно подключится и совершит рывок в свободную зону. Обязательно. Запомните это, чтоб от зубов, а вернее, от пяток отскакивало. Все игроки должны выдвигаться вперед одновременно и параллельно друг другу — в ту же секунду, и пустых зон в атаке быть не должно. А что вытворяет Шувалов? Сам себя загоняет в угол, подводит товарищей, которые совершили бесполезный рывок, и позволяет защите оттянуться назад и перекрыть всю штрафную. Что тут говорить — молодец у нас Шувалов! Он считает, что с такого острого угла целесообразно в одиночку прорываться к воротам. Запомните: игрок с головой на плечах всегда поступает в соответствии с необходимостью. Делай то, что необходимо, а не то, что тебе хочется. Необходимо, чтобы мяч как можно быстрее доставлялся вперед. Расставаться с мячом нужно быстро. Никогда не терять партнеров из виду. А Шувалов у нас про партнеров вспоминает только по праздникам, а так для него партнеров вообще не существует. На мой взгляд, Шувалов — дебил. Папа с мамой положили ему двойную порцию мускулов, но при этом совсем забыли про мозги. Ведь лишнее касание — главный признак умственной отсталости. Тот, кто возится с мячом, роет могилу не только себе, но и всей команде. Вон с поля, Шувалов, чтобы я тебя сегодня не видел…

И так продолжалось до бесконечности. Часы и недели позора, просиживания на скамейке, глухого ожесточения, бессильной злобы на наставника и мальчишек, гоняющих мяч. Шувалов недоумевал — зачем его так ругают: ведь выигрывает тот, кто лучше держит мяч. Прошли те времена, когда Шувалову страстно хотелось намазать свои стопы клеем, потому что никаким другим способом нельзя было прилепить мяч к носку. Теперь он мог держать его в воздухе целых двадцать секунд, и это в игре, под жестоким давлением, а если просто так, без прессинга, без отбора, то — целую вечность.

— Запомни, пацан, слова Маяковского: «Голос единицы — тоньше писка». Да не «тоньше писька»! Как известно, не бывает пошлых ртов — бывают пошлые уши. Так вот, эти слова гениального советского поэта вполне применимы к футболу — я бы даже сказал, что к футболу в первую очередь. В одиночку ничего не добьешься. Тебя окружат двое, сомнут и растопчут. А если попадется толковый игрок, то он тебя и без посторонней помощи уделает. Уделает, уделает, потому что у тебя, Шувалов, сознание амебы. У тебя нет высокой умственной организации, а проще говоря, мозгов. Я хочу, чтобы ты перестал быть одиночкой, это раз. Я хочу, чтобы ты увидел перспективу, это два. Я хочу, чтобы ты существовал в условиях постоянной двусторонней связи с каждым из своих партнеров. Он открылся — ты немедленно отозвался, ты открылся — и он наградил тебя своевременной передачей. Теперь как это сделать практически… — Тренер доставал пластмассовую белую дощечку и водил по ней черным фломастером, наглядно показывая, куда должен бежать ученик для того, чтобы вскрыть эшелонированную, двухрядную оборону противника.

И Семен понимал, что должен двигаться не сам по себе, а в точном соответствии с движениями других атакующих игроков. Что нужно не просто уходить от соперников, а, волоча их за собой, вдруг дать неожиданный пас в совершенно противоположную сторону. Семен теперь много чего понимал. И уже не заволакивалась туманом та самая «перспектива», о которой талдычил старик. Одновременно Семен испытал неведомый ему прежде страх; если раньше сознание его было монолитным, то теперь оно раздробилось: он был вынужден не только владеть мячом и думать, как бы скорей пробить по воротам, но и находиться во всех точках поля одновременно. И требовалось постоянное напряжение ума, зрения, слуха, чтобы картина оставалась цельной.

Он занимался в школе ЦСКА под руководством старика Гарольда уже почти полгода.

В тот памятный день, когда он сбежал в Москву, чтобы пройти отбор в эту самую школу, из трехсот с лишним мальчишек взяли всего двадцать пять. И Шувалов в числе этих избранников получил настоящую футбольную экипировку: красно-синюю полосатую футболку с трафаретным номером «7», шерстяные вязаные гетры и бутсы, глянцевито-черные, скрипучие, с алюминиевыми шипами. Жизнь его, доселе беспросветная, бессмысленно-однообразная, отныне изменилась. В час дня, когда уроки наконец-то заканчивались, Шувалов вываливался из класса, слетал вниз по лестнице, перескакивая через три и даже четыре ступеньки, толкая встречных и поперечных, будь то девочка-первоклашка с чернильным пятном на щеке, или гнилозубый Курбатов, по которому давно плакали все исправительно-трудовые колонии страны, или завхозиха Тамара Кирилловна, прозванная Грушей за рыхлое туловище и необъятный мягко колышущийся бюст.

От школы до дома не больше десяти минут. Это если пешком, а он ведь бежал, сокращая время, сбивая дыхание, с колотящимся сердцем несся на четвертый этаж. Из холодильника извлекал огромную кастрюлю с супом, на поверхности которого плавали затвердевшие пластинки холодного жира, выливал немного супа в маленький ковш, ставил на плиту и тут же, чтобы не терять ни секунды, отхватывал ножом от буханки здоровенный сыроватый ломоть. Наскоро пообедав, вываливал из рюкзака затрепанные учебники — их место тут же занимали футболка, гетры, трусы — и, закинув на плечо рюкзак, выкатывался из дома. Бежал через пустырь к электричке…

Спустя два с половиной часа стоял он, долговязый, длинношеий, в шеренге из других армейских воспитанников, выделяясь не по возрасту мускулистыми ногами. Вот Семен уже машет руками, перепрыгивает через часто расставленные барьеры, а затем, встав спиной к спине с одним из своих однокашников, наклоняется вперед и отрывает его от пола. А сам изнывает от нетерпения — когда же, когда? Ну когда же в конце концов одарят его этим кожаным шаром, в котором умещается весь мир?

С того самого первого просмотра, с того все решившего дня Шувалов попал под особый присмотр Гарольда. Он почти ничего не умел, и неподатливый, неотзывчивый мяч часто отскакивал от него, но молчаливое упорство, с каким он овладевал азами, врожденная телесная гибкость и восприимчивость к техническим приемам очень быстро сделали свое дело. И вот уже товарищи с каким-то затаенным мрачным недовольством наблюдали за тем, как Семен небрежно поднимает мяч в воздух носком и пяткой, как крутит его, полностью подчиняя своей воле, своему час от часу возрастающему мастерству.