Читать книгу "На веки вечные. Книга 2. И воздастся вам... - Александр Звягинцев"

— Воевал, но сейчас…

Но Марлен не слушала его. Она была занята своими мыслями.

— Знаете, я никогда не чувствовала себя такой счастливой, как в армии! Моя немецкая душа, видимо, встрепенулась на фронте… Немцы — нация военных. Я воспринимала трагедию войны с какой-то мрачной сентиментальностью. Борьба, смерть, долг — это мое. Это то, что способен почувствовать каждый немец.

— Но вы были в американской армии, — мягко напомнил Ребров. — Выступали для американских солдат, воевавших с немцами.

— Разумеется. А для кого же я должна была выступать? Не для этих же… — брезгливо кивнула она в сторону зала, из которого американские охранники выводили подсудимых на обед.

— А вот Ольга Чехова пела для немецких солдат, — зачем-то напомнил Ребров.

— Что ж, у каждого своя конюшня, — равнодушно пожала плечами Марлен. — Каждый выбирает ту, что ему подходит.

— Знаете, недавно немецкая девушка плюнула ей в лицо…

— Ну, если учесть, что Гитлер называл ее своей любимой актрисой…

— Как раз не за это.

— А за что же?

— Она набросилась на Чехову потому, что теперь ходят слухи, будто она была русским агентом.

— А она действительно им была? — с явным интересом спросила Марлен.

— Не знаю. Я с ней не работал.

— А зачем вы мне это рассказали?

— Вы не боитесь, что немцы сейчас относятся к вам так же, как к Чеховой? Как к предательнице, а не как к героине?

— Это их проблемы. Немцы сами выбрали Гитлера. И были с ним до самого конца. Им не на кого жаловаться. Но, уверяю вас, в меня они плюнуть не посмеют. Немцы знают как вести себя с победителями.

И тут на них налетела Пегги. Она на сей раз была в строгом деловом костюме.

— Привет, Марлен! Боже, как я рада!.. Мы столько не виделись!..

Марлен обняла Пегги.

— Последний раз это было в Париже, моя дорогая. Сразу после освобождения…

— Ты надолго сюда, в Нюрнберг? Может быть, собираешься сделать фильм про этот процесс?

— Нет, пока все это выглядит совсем не кинематографично… Надеюсь, когда будет выступать русский обвинитель… Кстати, в каком он звании, Денис?

— Генерал.

— Я надеюсь, ваш генерал будет в мундире и сапогах. И в какой-то момент достанет из своих галифе пистолет и пристрелит какого-нибудь Геринга!.. Вот это было бы кино!

— Да, это была бы сенсация, — согласилась Пегги.

— Ну, вряд ли это случится, — улыбнулся Ребров. — Это совершенно невозможно, уверяю вас. Генерал Руденко умеет держать себя в руках.

Тут Марлен принялась раздавать автографы и улыбки окружившей их со всех сторон публике.

— Пойдемте в бар, выпьем что-нибудь, — потянула Реброва за руку Пегги. — Хорошо, что я сегодня не надела свою солдатскую форму, а то бы выглядела как жалкая подражательница Марлен. И тогда мне пришлось бы застрелиться.

В баре Пегги, прищурившись, посмотрела на Реброва.

— А где же наша княжна? Я ее давно не видела.

— Она приболела.

— О, я надеюсь, ничего серьезного! Она очень мила. Очень! В аристократах все-таки что-то есть… Я люблю аристократов, — с вызовом сказала Пегги. — Хотя вам, представителю пролетарского государства это, наверное, не по вкусу.

— Ну, американское общество тоже не назовешь аристократическим, — отбился от наскоков Ребров. — А сами вы, Пегги, не голубых кровей?

— Я? Увы… Мой папа был простой ирландский пьяница и безжалостно лупил мою бедную мать. И меня с братьями заодно. В детстве я все время была голодна, мороженое было для нас недостижимой мечтой… Но потом я разобралась, что к чему в этом мире.

— И как он устроен, этот самый мир?

— О, весьма сложно. Но есть одно правило, которое надо соблюдать, — уже совершенно серьезно сказала Пегги.

— И какое?

— Не давать себя в обиду, — жестко сформулировала Пегги. — Никому и никогда не давать себя в обиду. Люди сразу чувствуют, кто может дать сдачи, а кто нет. С кем можно связываться, а с кем не стоит. Я из тех, с кем связываться не стоит. Но для друзей я готова на многое…

Пегги многозначительно посмотрела на Реброва.

— Подарили бы мне какую-нибудь сенсацию от русской делегации, а? Я бы сумела вас отблагодарить…

— Пегги, за вами и так должок, — засмеялся Ребров. И напомнил: — Кто подарил вам сенсацию с эсэсовцами?

— Я помню и скоро преподнесу вам ответный подарок… Но неужели русские не готовят какой-нибудь сюрприз? — напирала Пегги. — А мне кажется, ваш Сталин любит всевозможные сюрпризы.

— Пегги, я уверен, вы знаете секретов гораздо больше, чем я. Я занимаюсь здесь лишь скучными юридическими консультациями, копаюсь в бумагах, перевожу документы…

— Так я вам и поверила. Вы очень скрытный, господин Ребров, и таинственный. Прямо шпион какой-то! — подмигнула Пегги.

— Ну, какой из меня шпион! — отмахнулся Ребров.

— Ладно-ладно… Но вы можете быть уверены, что Пегги болтлива только тогда, когда ей это надо.

— Учту.

— Кстати, как вам живая Марлен Дитрих? Наверняка вы видели ее так близко впервые…

— Она настоящая звезда.

— Да-да, Марлен знает толк в этом ремесле. Я знакома с ней уже много лет. Так уж случилось, что чуть ли не первое мое интервью для газеты было именно с ней. Подруга каждого солдата Америки — лучшая из сыгранных Марлен ролей, и самая любимая. Именно она принесла ей самый больший успех. Но… Если верить всему, что говорит Марлен, можно подумать, что она провела на фронте под огнем несколько лет. И все время рисковала быть убитой. Или, что еще хуже, попасть в лапы к нацистам, которые тут же принялись бы ее насиловать. Она сначала убедила в этом публику, а потом поверила сама. В действительности же со всеми приездами и отъездами наша звезда была в Европе чуть больше года, а между концертами перед солдатами летала в Нью-Йорк и Голливуд.

— Уж не завидуете ли вы ей, Пегги? — удивленно поднял брови Ребров.

— Я? Нет. Но я журналист и должна знать правду. Я могу что-то выдумать для сенсации, но для себя я должна знать правду. Правда — страшная штука. Она совсем не многим по силам. Но она затягивает. Тебе все время хочется знать ее больше и больше, хотя она приносит одни тревоги и неприятности. Но если ты уже знаешь ее вкус, то не спутаешь его ни с каким другим.

Пегги помолчала.

— А что касается Марлен… Она сделала для американских солдат, что могла, но… Было много других женщин, которые делали все, что в их силах, и они не получили за это ничего. А она стала символом победы. Понимаете меня? Я хочу сказать, Марлен из тех, кто умеет получать за свою работу. И никогда не продешевит.