Читать книгу "56-я ОДШБ уходит в горы. Боевой формуляр в/ч 44585 - Равиль Бикбаев"

Потом майор ко мне поворачивается и ласково так, с подъе…кой говорит:

– Хотел тебе всю фляжку отдать, да нечего добро на г… но переводить, а титьки с молочком у меня нет, уж звиняй, хлопец.

Полк вертолетный раньше под Одессой дислоцировался, вот они примочки одесско-хохлятские к делу и не к делу применяли. Попытался я доказать, что можно мне флягу доверить, не пропадет добро, и только укрепит вертолетно-десантное братство аварийный спирт, но получил в ответ еще пару совершенно непристойных шуточек на украинской мове и без спирта поплелся в роту. Пусть и без аварийной фляжки шел, но зато как триумфатор. Вместо свиты тащили за мной пулемет и прочую амуницию двое донельзя злых солдата из батальона авиационного обслуживания – БАО.

Затем я еще пару раз на штурмовки летал, но с другими экипажами. Там тоже лихие хлопцы были, но уж больно пилоты этого одесского полка подшучивать любили. Разок они высокого штабного чина доставляли в Кабул. А до этого чин на инспекции весь гарнизон задолбал. Вы только представьте, этот лампасный хер заставлял пилотов ему по уставу честь отдавать. А честь офицера – это такое дело, что пилот на войне ее защитить всегда найдет способ. И вот на высоте трех тысяч метров борт начал пикировать, да еще техник втихаря зажег дымовую шашку в отсеке, и как все завизжат: «Нас сбили! Падаем! Прощай, родина!!!» Генерал от горя, что пришло время родину оставить, прямо от души так в штаны с лампасами и навалял. Смеха на всю армию было. Потом, конечно, эти летуны преогромный втык из штаба армии получили, только им до винта это дело было, дальше подшучивали. Славные ребята, отважные, а как летчики вообще суперклассные были. Сколько раз они нас огнем прикрывали, а сколько солдатни побитой они с поля боя повытаскивали. А ведь почти под огнем раненых эвакуировали, а иногда и без всяких «почти» – прямо под обстрелом наших ребятишек спасали.

Вертолет улетел, день закончен, окопы отрыли, камешками бойницы обложили, из термосов по котелкам супчика разлили, горячего похлебали, можно и отдыхать. Только-только приготовились посменно покемарить, как с соседней горки по нам стрелять стали. То ли «духи» хотели показать, что туточки они и никуда не делись, то ли они своему душманскому начальству хотели очки втереть, но в любом случае толку с их стрельбы ноль. Расстояние между нашими горками где-то метров девятьсот было. Прицельно, особенно в наступающей темноте, не постреляешь. Неприцельная шальная пуля убойную силу сохраняет, но от таких попаданий окоп хорошо защищает. Мы, конечно, ответный огонь ведем, но так, для порядка, без азарта. По вспышкам стреляешь в сумеречную хрень как в «копеечку» и прекрасно понимаешь, что все это – бестолковый перевод боеприпасов. А вот наши минометчики, вот те перестрелке обрадовались. Быстро установили в подходящей ложбинке миномет и давай мину за миной кидать.

На другой горке, где противник засел, разрывы видны, оттуда «духи» тоже усиливают огонь, мы в свою очередь из стрелкового оружия пуляем. Летят очереди трассирующих пуль, гремят взрывы. Все почти как в кино: красиво, зрелищно, бестолково. «Духи» тоже в укрытиях сидят, от мины толк будет только в случае прямого попадания, наши же пульки по законам баллистики уже не в цель летят, а токмо направление соблюдают. А минометчики все не унимаются, все кидают мины. Думаете, горят желанием в бою поучаствовать, свою лихость и воинскую выучку продемонстрировать? Как бы не так! Они за истекший день мины свои не расстреляли, а тут им новые привезли. А куда их девать? Так просто не выкинешь, лишнюю тяжесть тащить неохота, а тут такой удачный случай от этого добра избавиться. Расчет к бою! Прицел девятьсот! Беглым огонь, огонь!

Расстрелял я из пулемета один магазин, надоело, и без того за день до тошноты настрелялся. Скукотища, из окопа не вылезешь, шальная пуля может и зацепить, в окопе тоска, а тут еще и сигареты закончились, а курить охота аж уши пухнут. Кричу я Лехе, другану своему, чтобы он кинул мне покурить, он пачку кидает, но до моего окопа она метров пять не долетела. Стрельба вроде поутихла, я змейкой из окопа за сигаретами пополз, только руку за пачкой протянул – бац, шальная пуля мне в кисть руки и попала, кровь потекла, а боли нет. Я обратно мигом в свой окоп кинулся, рану боевую осматриваю, волнуюсь, бинт наслюнявил, ранку обмыл и успокоился, пулька только кожу стесала. Вот тут я себе клятвенно пообещал бросить курить. Кровянка сочиться перестала, а уши все пухнут и пухнут, второй раз за пачкой сигарет пополз, достал, вернулся, со смаком закурил, про клятву и ранку забыл.

Ночь, обеим сторонам пулять друг в друга надоело, перестрелка затихла. Заворачиваюсь в теплый и грязный трофейный халат. На ногах у меня надеты шерстяные машинной вязки носки, обут в кроссовки. Согрелся. Благодать.

У всех солдат и офицеров батальона носочки нитяные[9], а вот у меня шерстяные. Свистнул я их у летчиков. Неделю назад проходил мимо модуля, где живут офицеры вертолетного полка, а там, у сборного домика, бельишко и летная форма на веревках сушится. Идиллия. Ну прямо как в деревне. Воровато оглядываюсь: нет никого. Мигом с веревки еще влажные носки снимаю, прячу их в карманы и не торопясь скрываюсь с места преступления. Простите, неизвестный мне товарищ офицер, но вам новые выдадут, а у меня в ваших носочках и в жару ноги преть не будут, и в холод согреют. Кабы нам это добро выдавали, в жизни не стал бы я чужие носки носить, а так… ну простите. Да и еще дневальному своему передайте, что на службе надо не о манде мечтать, а думать только о том, как охранять от всяких там вверенное ему под охрану имущество.

Тепло в шерстяных носочках, угревно в трофейном халате, за день-то намаялся по горам ползать, да прошлую ночь почти не спал, а тут одно слово – «благодать». Пока моя смена не начнется, хоть вздремну. Глазки закрываются, и снится мне, братцы, «вещий сон».

Сижу я в светлом классе родной школы № 25 на контрольной работе по алгебре. Мой классный руководитель, Зоя Петровна Орлова, ходит между рядами парт, бдит, чтобы никто не списывал. А я-то тему не знаю, но зато есть у меня шпаргалка. Только классная отвернется, как я раз – и списывать, она в мою сторону повернется, так я прячу «шпору», прекращаю писать и в раздумьях над алгебраическими символами морщу лоб. Но давно работает Зоя Петровна учителем, ловит она меня со шпаргалкой и торжествующе хрипловатым голосом начальника штаба батальона капитана Эн, заявляет:

– Вот посмотрите, дети, из кого никогда настоящий разведчик не получится!

Осуждающе смотрят на меня дети, только это не одноклассники, а сослуживцы по Гайджунайской учебке.

– Марш к доске! – по-военному непреклонно требует педагог Орлова и трясет меня за плечо.

Смотрю на тему, выписанную мелом на классной доске, и обмираю: «Действия десантного отделения в тылу противника». Думаю: «Ну ни черта себе! Ну и тему на контрольной по алгебре нам задали!» А еще мне ничуть не стыдно, что я попался. Я даже рад, что ничего не знаю, стало быть, в разведку мне идти не надо.

– Да ну вас на фиг с вашей разведкой, – говорю я классной руководительнице. – Я лучше посплю!