Читать книгу "Кадиллак-Бич - Тим Дорси"

Миллер вскочил с сиденья.

— Не стоило бы им этого делать.

Насквозь проржавевший «меркьюри-кугар» 67-го года с номерами города Тампа и без кондиционера ехал на юг по шоссе № 95.

Серж держал коленями руль, записывая что-то в блокноте и щелкая аппаратом с интервалами в полмили. Это был проект его жизни — сфотографировать всю систему автодорог Флориды. Записные книжки на пружинках гроздью свисали из-за солнцезащитного щитка. Разноцветные бумажные листочки покрывали руль, приборную доску и ноги Сержа. Активируемый голосом диктофон был клейкой лентой прикреплен посередине груди на специально выбритом участке.

— Далеко еще до Майами? — спросил Ленни.

Серж посмотрел на карту автодорог Флориды, приклеенную на потолке.

— Только что проехали поворот на Лантану. Час или около того.

— Лантана? Это там издают «Нэшнл инкуайрер»? Серж кивнул.

— Точно. Британские задницы.

— Ты видел отвратительные снимки Боба Хоупа, которые они напечатали пару лет назад?

— Таблоиды — очень важное стабилизирующее звено, — заявил Серж. — Не важно, насколько ты состоялся в жизни, в конце концов они так обработают твой снимок «Фотошопом», что будешь выглядеть на тысячу лет.

— Еще далеко? — спросил Ленни.

— Ты уже спрашивал.

Ленни посмотрел на косяк между пальцами.

— Наверное, из-за травки. Меняется ощущение времени.

— И что, приобретает форму?

— Это только от кислоты бывает.

— Понятно… — Серж реорганизовал клейкие бумажки на коленях, покачал головой, снова все вернул на место, начал что-то набрасывать в блокноте.

— Так далеко еще? — спросил Ленни.

— Не мешай. Мне нужно сосредоточиться. Ленни щелчком выбросил окурок в окно.

— Что ты пишешь?

— Ничего на твою тему.

— Извини.

— Не бери в голову. У меня трудности с организацией записей. Пытаюсь привести все в систему.

— А мне кажется, у тебя все уже разложено по полочкам.

— В том-то и проблема. У меня слишком много идей, — сказал Серж, отклеил желтый квадратик бумаги с приборной доски и налепил его себе на лоб.

Ленни свернул свежий косяк.

— А что за записи?

— Грандиозные концепции, мелкие детали, ироничные наблюдения, мучительные вопросы, суровая правда, воздушные замки, пикантные новости о знаменитостях, необоснованные обвинения, образчики роскоши, пессимистические сценарии, бесполезные мелочи, грубые рекламные слоганы, выстраданные схемы, которые могут работать, научные теории, постоянно изменяющие наш взгляд на элемент «цезий», экономические теории, подтверждающие, что деньги бесполезны и нам надо бы запасаться ершиками для чистки трубок, видения нового общества, в котором все люди наконец станут равными, но именно тогда и начнется борьба…

— Осторожно! — крикнул Ленни.

Серж обеими ногами нажал на тормоз и избежал столкновения с «олдсмобилем», ехавшим по левой полосе со скоростью тридцать пять миль в час. В «олдсмобиле» сидели четыре невысоких блондина.

— Бока-Рейтон, — сказал Серж. — Сорок пять минут до Майами.

Ленни оторвал с приборной доски желтый квадратик. «Упадок игрушек „Крекер Джек“ — национальная метафора?»

— Помнишь, как в этих крекерах мы находили настоящие призы?

— Мне однажды достался компас.

— Мне тоже. А еще раньше, в самом начале, они вкладывали оловянных солдатиков. Вот это были призы!

— Я одного проглотил.

— А сегодня ты получаешь лишь кусочек бумаги, от которого внутри становится пусто, и думаешь, когда же все это прекратится?

— Мои родители нашли солдатика в туалете, он показывал на север.

Ленни прикурил косяк. Серж говорил в диктофон. Время шло. Серж чувствовал, как мгновения утекают из-под пальцев. У времени свои законы, и вор Серж хорошо это знал. Конечно, случались и другие моменты, когда на пути оказывались грубый сборщик налогов, или безжалостный ревизор, или миссис Клитус Гулбси, дважды чемпион трех стран по приготовлению ревеня. Серж цинично усмехнулся. Да, со временем всегда так. Никогда точно не знаешь. Он повернулся к Ленни.

— Видишь ли, жизнь — всегда выбор. Вероятность выигрыша есть везде, разве что большинство людей запирают себя в жесткую рутину, ипотеку, призовые купоны и даже не смотрят вперед. А я вижу возможности во всем: в материальных объектах, воспоминаниях, прозрачном воздухе. Это одновременно и благословение, и проклятие. Я начал записывать свои мысли в блокноты, но это не так удобно, как клейкие бумажки, которые, в свою очередь, легко потерять. Вот и приходится дублировать все на диктофон, а потом опять копировать в записные книжки, и не успел я оглянуться, как круг замкнулся.

Ленни выдохнул большое облако дыма.

— Это тебя так сверху опускают.

Предметы начали летать по обеим сторонам их машины: «ягуары», «исудзу», «эскалады» проносились на скорости восемьдесят пять миль в час. Промелькнул тщеславный номер: 2RICH4U[5].

— Форт-Лодердейл, — объявил Серж. — Тридцать минут до Майами.

— Почему тебе так нравится Майами? Ты ведь вырос не здесь.

— В том-то все и дело. Я вырос в Вест-Палм. Майами был сверкающим городом на вершине холма, похожим на страну Оз. Шоссе № 95 — как дорога из желтого кирпича. Я видел эту штуку по Си-эн-эн. Некоторые туристы в Италии теряют сознание, впадают в «шок от искусства», когда видят старинные статуи и фрески. То же самое для меня Майами. Когда я пересекаю Бровард, у меня живот становится как желе. Не говоря уже о Гроув или Гейблс. Если я гуляю по Миле Чудес и вижу здание, сделанное из ракушечника, меня можно потерять надолго. Просто буду пялиться на стенку с расстояния в три дюйма от моего носа, медленно ласкать кончиками пальцев окаменелую структуру, читать эту вечную историю биологии в отпечатках крошечных древних морских организмов, воображая себе их мысли и мечты.

— У меня так бывает, когда обкурюсь, — вставил слово Ленни. — А сейчас ты чего делаешь?

Серж изменял порядок листков для записи на руле.

— Расставляю приоритеты генерального плана. Самый важный фактор — это окно возможностей.

— Не понял?

— Что-то вроде распродажи концертных билетов.

— Мы что, едем на представление?

— Нет, терпеть не могу концерты. Меня с моим оборудованием никогда не пускают на сцену.

— Мне как будто по затылку стучат летающие тарелки.

— Не обращай внимания.

Ленни послюнил палец и притушил ту сторону косяка, которая горела слишком быстро.