Читать книгу "Анабиоз. Город страшных снов - Ежи Тумановский"

На улице было тихо. Легкий ветерок осторожно шевелил листья на огромных тополях и березах, аккуратно покачивал молодые деревца посреди дороги. Собак нигде видно не было. Лишь зловещее темно-красное небо продолжало давить на психику…

Земля под ногами опять ощутимо дрогнула, как полчаса назад. И внутри Егора словно разжалась какая-то пружина. Он побежал. Споткнулся, чуть не выронил бутылку, снова побежал.

Казалось, что он движется очень медленно, едва перебирает ногами, и что-то ужасное вот-вот догонит его. Казалось, что силы уже на исходе. К звучному вою голода, добавились унылые стенания уставших мышц. Пришлось даже притормозить возле урны, затянутой вьюнком, чтобы отдышаться. Но стоило остановиться, как страх с новой силой погнал его домой.

В арку Егор уже не вбегал, а входил, пошатываясь и придерживаясь рукой за стену. Как попал в подъезд и поднялся на свой этаж — не помнил…

Более-менее начал осознавать ситуацию, когда почувствовал божественный аромат тушеного мяса.

Моргнул.

Крышка оказалась частично взрезана и наполовину отогнута в сторону. Еще немного и он вцепился бы пальцами в ароматное содержимое банки, рискуя порезаться… но вдруг вспомнил: после длительного голодания организм может запросто отказаться от грубого угощения. Сил терпеть уже не было. Сдернув с себя куртку, Егор вскрыл бутылку с водой, вытащил из потемневшей раковины кружку и быстро развел в ней подобие мясного бульона.

Жир и мелкие частицы мяса в старой минералке еще вчера — вчера? — наверняка привели бы его к досрочному освобождению желудка, но сейчас Егор пил этот «суп» как самое чудесное угощение в мире. За первой кружкой последовала вторая, а потом он добрел до кровати и отключился еще до того, как сумел толком улечься…

Егору снился заболоченный ночной лес, освещенный полной луной, трясина под ногами и скользкие щупальца, лезущие из покрытых ряской промоин. Холодная жирная грязь, продавливалась между пальцами ног и не давала надежной опоры. Он хватался за тонкие сухие деревца, а щупальца обвивали его изодранные в кровь ноги и тянули вниз, в холодную вековую бездну.

4

Несмотря на кошмары, проснулся Егор заметно посвежевшим и отдохнувшим. Даже ставшая за последнее время привычной беспричинная тревога вроде бы немного отступила.

Он сделал себе еще тушеночного бульона, а чуть погодя рискнул съесть и маленький кусочек мяса. Судя по вкусу, тушенка прекрасно сохранилась, и это означало, что в ближайшее время об источнике пропитания можно было не задумываться.

Больше всего Егора раздражала неопределенность. Он не понимал, что произошло и продолжает происходить с таким привычным когда-то городом, что случилось с его жителями, и, главное, что ему теперь делать. Странные подземные толчки, собаки-людоеды, летаргия — все это никак не связывалось в единую логическую цепь.

За окном по-прежнему царил темный, красновато-сумеречный день, и понять, сколько осталось времени до темноты, было решительно невозможно. Это означало, что еще как минимум одну ночь придется провести в квартире. А утром уже решать, как выбраться за город, избегая пристального внимания голодных собак.

Хотелось снова поесть и лечь спать, но чувство самосохранения подсказывало: для успешной эвакуации за пределы города необходимо осваиваться, привыкать к сложившимся реалиям. У собак нет рук, они не могут лазать по деревьям и не смотрели фильмы про всевозможные уловки, на которые горазд изощренный ум человека. Зато у них полно острых зубов и никаких проблем с аппетитом. Чтобы понять, где проходит граница между возможностями городского человека и одичавшими аборигенами бетонных джунглей, следовало идти на улицу. И получать любой доступный опыт.

К тому же, было бы неплохо оценить масштабы того, что он уже успел увидеть. Не мог огромный промышленный город стать в одночасье заброшенным кладбищем. Не мог в принципе. Правительство обязано было принять какие-то меры: спасти тех, кто сумел выжить, обеспечить карантинную зону.

А может быть, до ближайшей колючей проволоки и блокпостов, совсем недалеко?

Тогда не потребуется долго готовиться и запасаться в дорогу припасами…

Идти не хотелось категорически, но здравый смысл требовал: надо. Так получилось, что к двадцати четырем годам Егор успел вывести для себя несколько простых правил и старался следовать им неукоснительно. Одно из таких правил гласило: желания, продиктованные ленью или страхом, не должны принимать участия в принятии решения.

Еще раз хорошенько все взвесив и пообещав себе, что по возвращении наестся до отвала, Егор облачился в куртку, взял копье и вышел из квартиры.

На улице стояла та умеренная летняя погода, когда и в куртке не жарко, и без куртки не холодно. Егор распахнул штормовку, но снимать не стал.

Двор, поросший травой и кустарником, смотрелся теперь настолько естественно и убедительно, что поднимающиеся со всех сторон к небу многоэтажки уже не казались «хозяевами», рядом с которыми случайно выросло что-то зеленое. Скорее, уродливые коробки, окружившие зеленую поляну со всех сторон, выглядели здесь абсолютно неуместными. Словно, отдав свою территорию на несколько сотен лет в аренду, лес вернулся. И стал по-своему очищать землю от арендаторов.

В траве мелькнуло черное гибкое тело. Змей Егор не особо боялся, тем более в руке у него была длинная палка с острым наконечником, но он решил не рисковать. Отошел в сторону. Не хватало для полного счастья получить укус гадюки.

Сделав круг по двору, он убедился: здесь практически полностью повторяется та же картина, что и на улице. Помимо костей и черепов, хватало трупов, сохранившихся на удивление хорошо.

Наткнувшись на тело знакомого из соседнего подъезда, Егор некоторое время стоял, хмуро вглядываясь в иссохшее и покрытое слоем грязи, но вполне узнаваемое лицо. Впервые появилась мысль, что следовало бы похоронить умерших. Но тут же пришло понимание: ни сил, ни возможностей для этого у него все равно нет.

Казалось странным, что голодное зверье до сих пор не обглодало сохранившиеся трупы. Может быть, не тронутые разложением тела были ядовиты? Или с момента смерти прошло слишком много времени, а хищники просто брезговали падалью? Но в пустом городе некому выбрасывать съедобные объедки… Чем же тогда питалась собачья стая? Птицами? Одичавшими котами?

В собственном дворе Егор чувствовал себя гораздо спокойнее и уверенней, чем на улице. В голову одна за другой полезли жуткие догадки: раз катастрофа случилась внезапно, и никакой эвакуации не было, значит, тело матери тоже может лежать где-то… прямо на улице.

От этой простой и очевидной мысли, внутри все сжалось в болезненном спазме: до этого момента трагедия ощущалась как что-то, оставшееся в далеком прошлом, а изменившийся город воспринимался как альтернативная реальность, из которой хоть и трудно, но можно однажды выбраться. Теперь же вдруг стало предельно ясно, что прошлое никуда не ушло. Оно лишь ждало подходящего момента, чтобы напомнить о себе.