Читать книгу "Ночью, при луне... - Джеки Д'Алессандро"

– О да, я их особенно люблю, – пробормотал Мэтью.

Пора ретироваться. Он извлек свою ногу из-под Дэнфорта и отступил на шаг. Однако наткнулся на бордюр фонтана и обнаружил – вернее, нижняя часть его спины обнаружила, – что это был мокрый бордюр. Мокрый и холодный.

Едва не выругавшись вслух, Мэтью оттолкнулся от бордюра. Проклятие! Едва ли существовало что-либо более противное, чем холодная, мокрая шерстяная ткань, прилипшая к ягодицам.

Взгляд Сары переместился с фонтана на его губы, и она, усмехнувшись, сказала:

– Ужасно неприятное ощущение. Я и сама его не раз испытывала. Позвольте предложить вам носовой платок?

Гм-м… Как будто клочок дамского кружева мог ускорить просыхание его промокшего зада. И все же ее сочувствие несколько поубавило его раздражение.

– Спасибо, но это пустяк, – солгал он, заставляя себя усилием воли не корчить гримасы, когда почувствовал, как струйки воды стекают с ягодиц вниз по ногам.

– Вот и хорошо. Скажите, вы пользуетесь чем-нибудь специальным? – спросила она.

– Чтобы сушить брюки?

– Чтобы подкармливать растения.

– Гм-м… нет. Самым обычным.

– Наверное, все-таки в ваш компост добавляют что-то особое, – убежденно сказала Сара. – У вас необыкновенные дельфиниумы, а такой душистой, как у вас, лантаны камары я никогда еще не встречала.

Силы небесные! Этот разговор заставил его почувствовать себя мишенью на поле, где тренируются стрелки из лука.

– По этому вопросу вам следует проконсультироваться у моего главного садовника Пола, который несет ответственность за пост.

Она чуть наморщила лоб и поморгала под линзами очков.

– Вы имеете в виду – за компост?

– Да, конечно.

Сара прищурилась и пристально посмотрела на него, что заставило его почувствовать себя мальчишкой в коротких штанишках, которого застукали за каким-нибудь озорством. Нет, пора, давно пора уходить отсюда. Но не успел он сделать и шага, как она сказала:

– Расскажите мне о ваших цветах, цветущих по ночам.

– Простите, не понял.

– Я пыталась вырастить лунный цветок, но без особого успеха. Должно быть, ваши цветы наслаждались вчерашним ливнем. И уж наверняка гораздо больше, чем вы.

Он замер, с подозрением покосившись на нее:

– Я?

– Да. Я видела, как вы возвращались домой поздно ночью. С лопатой в руке.

О Господи! Значит, он действительно видел ее прошлой ночью, когда взглянул на окна дома. Он так и думал. Она была, несомненно, одной из тех любопытных особ, которые только и делают, что выглядывают в окна да подслушивают у замочных скважин. Именно таких дам он опасался приглашать в гости. А теперь вот она смотрит на него так, будто убеждена, что он занимался ночью не просто пересадкой растений. Тысяча чертей!

– Да, я навещал цветники, – небрежным тоном сказал Мэтью. – Жаль, что начался дождь и заставил меня прервать работу с моими цветами, цветущими ночью. Именно в тот момент, когда у меня дело пошло на лад. Но скажите мне, вы-то что делали в столь неурочный час?

Его подозрения возросли, когда он заметил на ее лице виноватое выражение. Она явно занималась чем-то неположенным. Но чем?

– Ничего особенного, – сказала Сара явно фальшивым беззаботным тоном. – Просто не могла заснуть после нашего путешествия.

Ему, как человеку, которому часто приходилось сталкиваться с ложью, было совершенно очевидно, что она говорит неправду. Так чем же она, черт возьми, занималась? Он сразу же отмел предположение о любовном свидании. Одного взгляда на нее хватило, чтобы понять, что она женщина не того типа. Может быть, она замышляла похищение фамильного серебра Лэнгстонов? Или еще того хуже – шпионила за ним?

При этой мысли Мэтью сурово стиснул зубы. Неужели это ее взгляд он чувствовал на себе на кладбище? Судя по беспорядку в прическе девушки, она, возможно, побывала под дождем. А может быть, она вышла на ночную прогулку по саду и случайно наткнулась на него? Или увидела, как он выходит из дома, и специально последовала за ним?

Пока он этого не знал, но имел твердое намерение выяснить.

– Надеюсь, то, что вы промокли под дождем, не имело для вас никаких неприятных последствий, милорд?

– Никаких неприятных последствий, – подтвердил Мэтью, заметив, что она умышленно переводит тему разговора с собственной персоны.

– И ваши ночные цветы тоже не пострадали?

Будь он проклят, если это ему известно!

– Эти дьяволята просто радуются жизни.

– Наверное, благодаря вашим неустанным заботам о них по ночам?

– Именно так.

– Значит, вы навещаете их каждый вечер?

Она и впрямь была чересчур любопытна.

– Стараюсь. Правда, это зависит от других моих дел.

– Понятно. Мне хотелось бы на них взглянуть. В какой части сада они растут?

Будь он проклят, если это ему известно!

– Они находятся вот в той стороне. – Мэтью описал рукой весьма широкую полуокружность, охватывающую три четверти территории сада. – Следуйте по дорожкам, и в конце концов вы до них доберетесь.

Сара кивнула, и у него немного отлегло от сердца. Она больше не смотрела на него с подозрением, потому что, как видно, поверила, что его вылазка прошлой ночью объяснялась желанием навестить цветы. Отлично! А теперь было самое время ретироваться.

– С вашего позволения, мисс… гм-м… – он прочистил горло и откашлялся, – мы с Дэнфортом продолжим нашу прогулку.

Сара остановила на Мэтью проницательный взгляд, и ему показалось, что она видит его насквозь.

– Вы не знаете моего имени, не так ли?

Это было скорее утверждение, чем вопрос, и он с раздражением почувствовал, что краснеет, потому что она была права.

– Разумеется, я знаю, кто вы такая. Вы сестра леди Уингейт.

– Имени которой вы не помните. – Прежде чем он успел сказать что-нибудь вежливое или даже признать ее правоту, она отмахнулась от его оправданий. – Прошу вас, не смущайтесь. Это случается сплошь и рядом. Меня зовут Сара Мурхаус, милорд.

«Это случается сплошь и рядом…»

Мэтью не смог бы сказать, что именно – ее ли слова или то, что она произнесла их как нечто само собой разумеющееся, – заставило его взглянуть на нее повнимательнее. Он понял, что эту неприметную женщину могли обходить вниманием, причем делали это так часто, что она к этому привыкла и воспринимала как должное.

На него неожиданно нахлынула волна сочувствия, а вслед за ней и возмущение собой за то, что не смог вспомнить, как ее зовут. Пусть она чрезмерно любопытна и с ней не оберешься хлопот, но она была его гостьей, и ему не нравилось, что он, уподобившись многим другим, отнесся к ней небрежно.