Читать книгу "Рыба гниет с головы - Кирилл Казанцев"

– Б… кто ее сюда пустил! Уберите ее на х…!

Алла не старалась обернуться и посмотреть на тех, кто вошел в комнату, кто хватал ее за руки, ловил их, когда она вырывалась с неженской силой, кто орал на нее, обзывал. Она до последнего пыталась увидеть глаза мужа и докричаться до него. Это только потом она вспомнила, как грубо ее выталкивали, как били, а иногда и волочили по полу. Как с ноги у нее слетела босоножка, и ее вышвырнули за дверь вместе с хозяйкой.

Кто-то помог ей встать. Алла подняла лицо и увидела Галю – соседку из квартиры напротив, потом увидела знакомых с работы, из их дома, двоих ребят с работы мужа. В дежурной части скопилось человек десять, и все кричали, возмущались и чего-то требовали. Галя успокаивала и говорила, что Дашульку она отправила домой со своей старшей дочерью и что волноваться не надо. Но Алла, глотая слезы, кричала, что не может не волноваться, потому что это надо было слышать и видеть, что это гестапо, а не полиция. Она кричала, что это не полицейские, не сотрудники уголовного розыска, а какие-то гопники. Что их надо было видеть: какие-то все мелкие, прыщавые, с наглыми лицами, а одежда, как… как…

Из состояния истерики Аллу вывела новая ситуация. Оказывается, тот, кто командовал и больше всех орал там наверху, когда Аллу били и вытаскивали на лестницу, теперь командовал и здесь. Это потом она узнала, что его фамилия Василков, что он капитан и начальник уголовного розыска. А сейчас этот щуплый невысокий молодой человек кричал, махал руками и даже сам хватал людей и тащил к решетке, занимавшей в нише сбоку целую стену.

Восьмерых человек в дежурной части затолкали в «обезьянник», и этот капитан приказывал всех «пробить», кричал, что со всеми разберется. Аллу от всего этого накрыла какая-то холодная рассудительность. Ее еще потрясывало, но голова работала четко и даже как-то отстраненно от действительности. Вторая часть рассудка подвела Аллу к стенду на стене, где перечислялись какие-то органы, отделы и телефоны, по которым рекомендовалось звонить. И Алла нашла, а потом стала выписывать. Телефон доверия УВД, дежурный УВД по городу, Управление собственной безопасности. Она машинально и каким-то внутренним чутьем угадывала, какие телефоны надо выписывать.

А рядом все время была Галя. Это она настояла, чтобы позвонить в «Скорую помощь». Алла сразу согласилась, потому что вспомнила состояние мужа там, наверху. Она не слышала, как Галя дозвонилась и стала вызывать бригаду для самой Аллы. И только когда подъехала белая «Газель» с красными полосами и из нее стали выходить люди в синих медицинских костюмах, она почувствовала, как в самом деле у нее болят руки. В суставах, которые ей выкручивали, возле кистей, где ее хватали руки оперативников, в локте, которым она ударилась о стену и перила лестницы.

Галю все время отгоняли, потому что она пыталась помочь, когда Алле обрабатывали ссадины и синяки на руках.

– Девушка, не лезьте вы грязными руками, – сердился молодой врач «Скорой». – Сестра сама видит, где обрабатывать.

Алла понимала, почему врач сердится. Понимала и молчала, ждала, когда закончат с ней, чтобы сказать главное. Оттягивала этот момент, потому что боялась, нет, даже была уверена, что врач ее не послушает.

– Доктор, вы туда пройдите, там еще есть люди, которым нужна медицинская помощь, – торопливо говорила она, когда медсестра закрывала свой блестящий чемоданчик. – Там мой муж на втором этаже, ему плохо. А еще за решеткой люди, которым тоже нужно помочь.

– Что вы говорите! – хмурился доктор еще больше. – Кто меня туда пустит? Было бы нужно, нас бы вызвали. А так… вызова не было. И вообще, женщина, у нас серьезные вызовы, нас люди ждут…

Врач еще что-то говорил такое же нелепо-обидное, про настоящих больных и настоящих пострадавших. И Алла не обижалась на него. Она почему-то сразу поняла, что врач боится, что он ничем не может помочь и ничего не может предпринять, даже если бы и захотел. Ее мысли были заняты другим: она перебирала в памяти имена и фамилии тех, кому можно еще позвонить, у кого попросить помощи. Или вспомнить наименование организаций, которые могут вмешаться. Прокуратура, суд, администрация города и района? Господи, но сейчас же ночь, там же никого нет!

И Алла в который уже раз начинала снова и снова рассказывать такой же заплаканной Гале об увиденном в кабинете, о том, как ей было жутко. Жутко не столько от увиденного, сколько от осознания, что все это происходит в их стране, в их городе и в реальном настоящем времени. Такого просто не может быть, а оно вот – есть! И еще о том, как теперь жить и сознавать, что организацию, которая с самого детства воспринималась как защитница, как коллектив храбрых, умных и мужественных людей, которые борются с преступностью, оберегают своих граждан, надо бояться в первую очередь, потому что против них нет никакой управы. Грабителя, насильника, вора – этих всегда можно поймать за руку и привести в полицию. А куда привести саму полицию? Как ее схватить за руку? Как дальше жить и сознавать, что это беззаконие, этот беспредел ненаказуемы?

Алла окончательно сорвалась и начала клясть себя, что потащила Дашульку в ночь и в этот ужас, что надо было оставить ее у той же Гали, не подвергать такому стрессу. А потом подъехала «Лада» пятнадцатой модели с надписью «Полиция» на боках, из машины вышел худой майор и быстрым шагом двинулся к двери отдела.

– Вы откуда? – бросилась к майору Алла. – Вы по звонку, да? Это я звонила, это моего мужа там пытают!

Майор посмотрел на Аллу пустыми глазами, в которых читалось только желание побыстрее закончить свой визит и завалиться спать.

– Я – Алла Рубина, я звонила везде: и на «телефон доверия», и начальству, и даже в Управление собственной безопасности! Скажите, вы откуда?

Напор женщины был настолько яростным, что майор замедлил шаг и снисходительно представился:

– Майор Сидимов, Управление собственной безопасности. Че вы хотели?

Это брезгливое «че», брошенное сверху вниз, сразу одним ударом убило всю надежду, еще теплившуюся в душе женщины.

– Да вы понимаете, что тут происходит? – начала горячиться Алла, хватаясь за последнюю реальную возможность достучаться до тех, кто является для этих молодых оперативников начальством. – Да тут невиновных хватают, пытают, бьют, волосы выдирают. Меня избили, когда я пыталась к мужу пройти…

– И что? – вдруг заявил майор со странной интонацией. – Прям убили? Разберемся, кто тут виноватый, а кто нет. У нас просто так не хватают. Есть основания, значит, задерживаем.

Алла продолжала объяснять и шла следом за майором в дежурную часть. И тут ей в голову пришла новая удачная мысль. Вот же доказательство! И она бросилась показывать майору задержанных знакомых, которых заперли в «обезьяннике», потому что они приехали ее защитить. Но дежурный по отделу резонно возразил, что эти люди ворвались и учинили злостное хулиганство, что еще придется разбираться с вопросом оскорбления офицера полиции, находящегося при исполнении служебных обязанностей, с оказанием сопротивления и что-то там еще. Что как минимум им светит административный арест, а, возможно, суд назначит и приличные штрафы.