Читать книгу "Танго втроем - Мария Нуровская"

– Коттедж? – невольно вытаращила я глаза. – Дом?

– Именно так. Дом. Наш настоящий общий дом.

– Неужели у тебя есть на это силы? – тихо спросила я.

Мы смотрели друг другу в глаза.

– Вообще-то я рассчитывал на твою помощь.

– Я… Я все время чувствую себя усталой.

Зигмунд громко рассмеялся:

– Ты слишком молода, чтобы такое заявлять. Это я могу так сказать. Но ты – ни в коем случае.

«Ну понятно, я не имею права, – подумала я, – она была бы вправе такое говорить. Но тебя ведь это теперь не касается. Не касается, что творится с женщиной, с которой ты прожил больше тридцати лет. Сколько это дней и ночей? Тысячи и тысячи. Но оказывается, это не в счет. Можно себе сказать, что все начинаешь с начала… с кем-то другим. А если у этого другого нет никакого желания строить с тобой жизнь? Что тогда? Ей пятьдесят четыре года, еще приличный кусок жизни впереди. И что ей делать со своей жизнью? Дети взрослые, муж бросил».

– Что это ты на меня так смотришь? – спросил он, хмуря брови.

Безумная идея родилась почти одновременно с предложением, которое мне сделали в моем театре. Собирались ставить «Кабалу святош» Михаила Булгакова, и Бжеский, режиссер спектакля, хотел дать мне роль Арманды и подумывал о Зигмунде в роли Мольера.

– Народ любит, когда на сцене играют супружеские пары, – рассуждал он.

Я сразу поняла его задумку. Времена для театра наступили нелегкие. Надо было выбирать такой репертуар и таких актеров, которые бы могли привлечь зрителя. Отсюда это предложение мне и Зигмунду – в последнее время о нас много говорили. Тем более что всеобщий интерес к нам до конца не был удовлетворен, поскольку мы старались избегать интервью в прессе. А если уж давали, то ни слова не говорили о личной жизни. Возникшая у меня идея отдавала безумием, но я решила реализовать ее во что бы то ни стало.

– Вы уже нашли кого-нибудь на роль Мадлены? – спросила я у Бжеского.

– Еще думаю.

– У меня есть для вас актриса.

– Да? – удивился он.

Оба они с Зигмундом взглянули на меня с интересом.

– Пожалуй, я забегу к вам попозже, – сказала я.

И стояла у него в кабинете уже через полчаса.

– Ну, так что за предложение у тебя, Оля?

Он смотрел на меня доброжелательным взглядом. Чувствовалось, что он любит меня. Впрочем, у него не было повода меня не любить. Я не строила козней и не плела интриг в борьбе за распределение ролей, не капризничала, если надо было сыграть всего лишь в крошечном эпизоде, и, как правило, не опаздывала на репетиции. Наши идиллические отношения чуточку подпортила моя выбритая из-за травмы голова, но потом все опять пришло в норму.

– Но сначала мне надо вас подготовить, чтоб, чего доброго, вас не хватил удар.

– Ах, даже так!

– Даже так, но поверьте, стоит попробовать, правда-правда. Я имею в виду Эльжбету Гурняк.

* * *

Теперь, когда я оказалась между жизнью и смертью, разве я борюсь за свое выживание? Что происходит со мной на самом деле? И насколько опасны травмы, полученные в аварии?.. По прошествии времени моя идея кажется еще большим безумием. Как мне вообще удалось довести этот замысел до осуществления и убедить все заинтересованные стороны? Играть спектакль в таком составе – полный абсурд…

* * *

Свою поездку к Эльжбете я откладывала со дня на день не только потому, что была занята по горло, но еще и потому, что не могла подыскать подходящего повода, а просто так заявиться к ней было нельзя. Ну, что я ей скажу? Моя рана затянулась, а что нам делать с твоей?.. Правда, теперь я знала – во всяком случае, мне так казалось, – как ей помочь. Она должна, просто обязана вернуться на сцену. Это возвращение станет ее триумфом, снова вызовет к ней интерес. Отчасти гарантией успеха послужит мое с Зигмундом участие в спектакле – наш с ним брак все еще обсуждали. Получился бы отличный актерский состав с оттенком сенсации. Все остальное зависело только от нее. Я была уверена, что она замечательно сыграет Мадлену. Верила, что эта роль станет для нее тем пресловутым «пинком», который она собиралась «дать жизни», а не просто жалкой попыткой напомнить о себе, выступая в роли модели гламурного журнала, да еще под девизом: «Женщина в возрасте тоже может быть привлекательной!»

Оставалось самое трудное – добиться ее согласия. Я долго раздумывала, с кого лучше начать, с нее или с Зигмунда. Бжеский дал себя уговорить на удивление легко.

– А ведь она когда-то была неплохой актрисой, – в раздумье сказал он. – Играла у меня в пьесе Мрожека… Знаете, было бы даже интересно снова с ней встретиться в работе. Хотя надо признать, что ее коллеге Чижевской такое возращение на сцену не удалось.

– Чижевскую сгубил алкоголь. А Гурняк просто осталась нереализованной. Где-то внутри в ней скрыт талант, надо только отыскать соответствующую струнку…

«Господи, что я опять несу, ведь об этом-то я как раз ничегошеньки и не знаю, да и не могу знать», – подумала я. Но Бжеский, как ни странно, со мной согласился.

– Пробуй, – услышала я от него.

Итак, первое препятствие преодолено. Теперь он… Или все же она… А если Зигмунд не согласится, а я ее обнадежу? Не согласится? На крайний случай его можно заменить другим актером. Две жены, старая и молодая, – это такая же интрига, или почти такая же, как две жены и один муж (см. у Мольера)… И все-таки получить согласие от нее было важнее. Прежде всего я должна была убедить ее. Ну что же, будь что будет. Я поймала такси и отправилась на встречу приключению, у которого оказался непредвиденный конец. Снова стою у ее калитки, жму на звонок. Никто не отзывается, хотя я знаю, что Эльжбета дома – ее машина стоит возле ворот гаража. Правда, вполне возможно, она могла куда-нибудь выйти ненадолго. Я решила не отступать. Прождала час, пошел второй. Промерзла до костей и собралась уже уходить, когда раздался знакомый зуммер, приглашающий войти. На сей раз она выглядела гораздо лучше, можно даже сказать, что ее лицо изменилось до неузнаваемости. Быть может, такое преображение было заслугой макияжа. Как я заметила, наложен он был весьма тщательно. Ага, возможно, поэтому мне пришлось так долго топтаться под дверью – она хотела встретить меня во всеоружии. А может, ей просто надоело смотреть, как я торчу у ее калитки.

Яловецкий как-то вскользь обронил, что у него всегда возникали проблемы с определением красоты Эльжбеты. Вообще-то она была женщина красивая, но в выражении ее глаз было что-то болезненное. Я разглядывала лицо, которое время не сильно испортило, лишь немного изменило. Теперь, казалось, что это просто были две разные женщины, нынешняя, пятидесятичетырехлетняя, и та давняя, юная.

– Здравствуйте. Как вы себя чувствуете? – вполне вежливо, но холодноватым тоном осведомилась она, тем самым давая понять – о нашей прошлой встрече незачем вспоминать.