Читать книгу "Танго втроем - Мария Нуровская"

Я ждала, что мой сон повторится. Он прервался на полуслове, а мне было интересно, что она мне хотела сказать, что означают ее слова: «Все уже позади…» По сути, они не значили ничего, если только потом не должны были последовать какие-то важные признания…

Из-под полуприкрытых век я взглянула на Зигмунда – он лежал навзничь, подставив лицо солнцу. Зигмунд тоже имел полное право обвинить Эльжбету в своем упущенном шансе… Тогда, на генеральной репетиции, после произнесенных им слов умирающего Мольера: «Позовите Мадлену! Она посоветует мне… Помогите…», я подумала, что, может быть, поэтому и отыскала ее, что хотела того же самого. Хотела, чтоб она посоветовала мне, как вновь обрести мужчину, которого я потеряла и которого она так хорошо знала… Быть может, я сумела бы отыскать его на сцене, если бы она это нам позволила, если бы так внезапно тогда не исчезла… Как же все было символично! Когда Лагранж, вернее, актер, его игравший, восклицал: «Уважаемые господа! Прошу вас… покинуть театр! В театре произошло несчастье…» В театре действительно произошло несчастье, когда в гримерную вошел режиссер и сообщил, что она не пришла на премьерный спектакль… Все так тесно переплелось – театральная пьеса и разыгравшаяся в театре трагедия. В общем, пьеса в пьесе… «Мнимый больной» в «Кабале святош». Студентка Зигмунда в волнении кричит: «Вас возводят в доктора! Вы готовы присягнуть?..» А Мольер показывает два пальца, поднятых вверх, как для присяги.

МОЛЬЕР:

– Iuro…

И вдруг хватается за сердце, а потом падает на подмостки авансцены.

МОЛЬЕР:

– Позовите Мадлену!

Вот именно, позовите Мадлену… позовите ее!

Я слышу из-за своего укрытия, как какие-то люди играют в бридж.

– Два без козыря!

– Пас.

– Три в трефах.

Приподнимаюсь на локте:

– Зигмунд… Кажется, я собираюсь от тебя уйти…

Лицо, подставленное солнцу. Зигмунд, не пошевельнувшись, не открывая глаз:

– Оля, кончай ты со своим самокопанием…

– Не могу.

– Хватит уже. Загорай. Твоему животу не помешал бы загар.

Загар на животе еще не сошел – солнечные ванны на морском берегу надолго оставляют свой след на человеческой коже… След солнца у меня только на коже. Внутри все темно…

* * *

Правда заключалась в том, что я боялась возвращения с каникул. Боялась снова выйти на сцену… Так боялась, что, когда увидела свет фар прямо напротив себя, подумала, что это могло бы стать предлогом… Отсрочкой. Нога или рука в гипсе… Я совсем не хотела, чтобы это был конец. Просто захотела небольшой отсрочки… Чтобы поговорить с ней. Мысленно составила целое обращение и повторяла его каждый день во время того отпуска. Я знала, что ей скажу. И какие задам вопросы. Наконец-то я это знала. Но не застала ее дома. Ее доброжелательный сосед, седовласый старичок, сообщил, что Эльжбета отправилась на моление в Ченстохов. Вернется через три недели. Три недели! Премьера уже состоится, а я к ней не готова. И она об этом знала! Прекрасно знала и решила меня наказать. Исчезнуть во второй раз перед самой премьерой. С той только разницей, что в первый раз это была и ее премьера. Теперь же за все последствия придется отвечать мне одной. И я отвечу, решившись сыграть роль не на сцене, а в жизни…

Все-таки Эльжбета идет ко мне – я слышу ее шаги. Чувствую, что она через минуту войдет сюда. Я подниму веки, и мы взглянем друг другу в глаза.

А потом она скажет:

– Все уже позади… ты снова сможешь играть на сцене…

Сегодня ночью скончалась известная актриса такого-то театра, получившая в автокатастрофе тяжелые травмы, несовместимые с жизнью. Несколько лет назад она дебютировала в пьесе Чехова «Три сестры»…