Читать книгу "Держи меня крепче - Татьяна Полякова"

– Никто – это нормально, а вот Ларионову следовало бызнать, – не удержалась я от желания покритиковать начальника охраны.Лялин, когда был на его месте, знал все, причем иногда еще до того, как событиепроизошло, отчего я уверовала в его дар предвидения. На самом деле отпристального внимания Лялина ничто не ускользало, а в умении из разрозненныхдеталей сложить ясную картину ему нет равных. Ларионов на такое попросту неспособен, зато у него есть другие полезные качества, что и позволяет ему ужедовольно длительное время держаться в своем кресле.

– Ужас, что творится, – пробормотала Ритка, и я сней согласилась.

Не успела я повесить трубку, как в моем кабинете появилсяпредмет моих недавних размышлений, то есть сам господин Ларионов.

– Слышала новость? У Корзухина жена погибла, –заявил он прямо от порога.

– Да? Я и про Корзухина ничего не слышала, – неотводя взгляда от компьютера, ответила я.

– Брось. Дед имеет на него виды.

– Серьезно? Мне он об этом не говорил. Узнал, о чем япросила?

Он потоптался немного в недоумении, но все-таки вспомнил осубботнем звонке.

– Времени не было. Еще эта новость. Очень некстати этотнесчастный случай. Я хочу сказать, Дед, скорее всего, так решит.

– Решит или нет, но изменить вряд ли что ужесможет, – философски изрекла я.

– Я уверен, нам предстоят нелегкие деньки, –покачал головой Ларионов. – Когда Дед не в духе, а он не в духе…

– Слушай, займись делом, – предложила я. – Ине отвлекай меня от работы.

Ларионов засопел и удалился. Однако часа через два вновьвозник в моем кабинете и, устроившись без приглашения в кресле, сообщил:

– Никто там не живет. Хозяйка дома умерла в прошломгоду, дом унаследовала дочь, прописана в Псковской области, так что…

– Это я и без тебя знаю, – ответила я, наблюдая затем, как меняется его физиономия, мгновение назад его распирало отсамодовольства, теперь он заподозрил подвох и насторожился. – В доме живетмужчина с ребенком, вот и выясни, кто такие.

– Зачем?

– Лев Иванович, тебе деньги платят не за то, чтобы тымне вопросы задавал. А объяснять тебе, что и зачем, я не собираюсь. Пока, покрайней мере.

– Между прочим, я всегда иду тебе навстречу. И ты моглабы…

– Могла бы, – кивнула я. – Но не буду. –Я надеялась, что после этих слов он удалится, но Ларионов продолжал сидеть,разглядывая свои ботинки. А я разглядывала его. В конце концов мне этонадоело. – Эй, скажи, где ты. Не докричусь, так, может, дозвониться смогу?

– Тут один тип объявился, – вдруг произнесон. – Вопросы задавал.

– Какой тип? – нахмурилась я.

Ларионов вскинул голову, посмотрел на меня, внимательнопосмотрел, я ожидала продолжения, но он вдруг передумал. Буркнул:

– Так, ерунда, – поднялся и вышел из кабинета,оставив меня гадать, что он имел в виду. Ясно, что тип не с улицы появился ивопросы задавал не просто так. Что ж за тип такой? И почему Ларионов сначалазаговорил о нем, а потом разговор прервал?

– К черту, – буркнула я и решила сосредоточитьсяна работе.

 

На следующий день Ларионов вновь заглянул в мой кабинет,кивнул на часы, висевшие на стене, и предложил:

– Идем обедать.

Это предложение прозвучало для меня несколько неожиданно,хотя сам Лев Иванович, скорее всего, не видел в нем ничего особенного. Где емузнать о моей привычке не вкушать хлеб с разными мерзавцами. Периодически онпредлагал мне свою дружбу, и это каждый раз ставило меня в тупик. Я безуспешнопыталась ответить на вопрос: то ли он вовсе не считает себя мерзавцем, то ли,напротив, уверен, что я в этом смысле ничуть не лучше его? Кстати, особойуверенности в обратном и у меня не было.

Почесав за ухом, я решила принять его предложение в надежде,что он продолжит вчерашний разговор и перейдет от туманных намеков к связномурассказу: кто у нас здесь появился и о чем выспрашивал.

– Идем, – кивнула я, и мы отправились на третийэтаж.

Устроившись за столом, Ларионов посмотрел на меня ссомнением, как будто решал: могу я ему испортить аппетит или нет, и заговорил:

– Что касается того дома в Радужном… У наследницы домкупил племянник, Сухов Игорь Сергеевич, бывший военный, сейчас в отставке,работает охранником на автостоянке на улице Северной. Сегодня как раз егосмена. – Ларионов как бы нехотя достал из кармана сложенный лист бумаги ипододвинул мне. – Здесь его домашний адрес и паспортные данные. Дом онпока не оформил, но деньги тетке уже выплатил. Парень насолил Ритке? –помедлив, спросил Ларионов.

– С чего ты взял?

– Ну, у нее дача по соседству. Чем-то тебя этот типзаинтересовал. – Он ждал ответа, однако не дождался, по той причине, чтоответа у меня по-прежнему не было, но Ларионов рассуждал иначе и досадливопокачал головой. – Как знаешь, – буркнул он и уткнулся в тарелку.

Я лениво жевала, прикидывая, будет ли возможность ближе квечеру заскочить на стоянку на улице Северной, и решила: ничто не мешает мнесделать это прямо сейчас.

Но моим намерениям не суждено было осуществиться, потому чточерез пять минут меня вызвал Дед. Позвонил на мобильный и поведал, что ждет всвоем кабинете. По тому, как это было сказано, стало ясно: Дед зовет меня ксебе не просто так, он чем-то здорово недоволен. За долгие годы я научилась поголосу определять его настроение и мысленно подготовила себя к испытаниям.

Я вошла в кабинет, когда Дед с кем-то разговаривал потелефону, и замерла возле двери в надежде, что он обратит на меня внимание. Дедпосмотрел в мою сторону и кивнул на диван. Я прошла и села, наблюдая за ним.Вопреки ожиданиям ни сердитым, ни просто недовольным он не выглядел, скорееусталым. Красивые брови сошлись у переносицы, и он во время разговора то и делопотирал пальцами лоб, должно быть, мучаясь головной болью. За своим здоровьемон никогда не следил, совершенно справедливо полагая, что здоровьем его богнаградил богатырским, но сейчас, глядя на него, я с беспокойством подумала: онслишком много работает, и отдохнуть ему точно бы не помешало. Однако напоминатьему об этом труд напрасный. Его работа – все, что у него есть, возможно, онасведет его в могилу, но без нее он и дня не проживет. Не без работы, разумеется,а без власти, которую она ему дает. Наверное, он знает об этом даже лучше, чемя.

Дед прервал мои невеселые размышления, положив трубку.