Читать книгу "Держи меня крепче - Татьяна Полякова"

Я знал одну женщину,

Она всегда выходила в окно.

В ее доме было десять тысяч дверей,

Но она всегда выходила в окно.

Она разбивалась насмерть,

Но ей было все равно.

«Тутанхамон», «Наутилус»

Однажды он мне его показал. В тот день я болталась поторговому центру, выбирала Ритке подарок. Направилась к эскалатору на второмэтаже, откуда-то вывернул парень в темной куртке, в надвинутой на глазабейсболке, задел меня плечом, буркнул «извините» и пошел дальше. И я, кивнув вответ, мол, нет проблем, задел и задел, со всяким бывает, вдруг ощутила толчок,но в сердце, и замерла, глядя ему вслед и чувствуя, как все внутри холодеет исворачивается в тугой клубок.

Парень успел удалиться на десяток метров, обернулся под моимрастерянным взглядом, лихо улыбнулся и помахал рукой. Жест этот можно было прижелании расценить как прощальный, а можно и по-другому: он вроде бы предлагалследовать за ним, торопя и подбадривая: «Ну что стоишь, давай шевелись». Когдаон повернулся, я увидела на его груди что-то вроде рюкзака, откуда торчаладетская головка в смешной шапочке с ушками. И в это краткое мгновениеразрозненные элементы вдруг сложились, точно кусочки мозаики, в разноцветноепанно: парень в бейсболке, под которой он прятал лицо, и его лихая улыбка, иэтот жест, но главное, главное – ребенок, которого он нес на груди, прижимая ксебе… мой ребенок, потому что в ту минуту я не сомневалась, что поспешноудаляющийся парень – это Лукьянов.

– Саша! – заорала я, не помня себя, и бросилась заним. Он свернул к лифту, ускоряя шаг, и через мгновение растворился в толпе, ая бежала следом, толкала спешащих людей и орала не переставая: – Саша! –Народ расступался, глядя на меня, точно на безумную.

Я и была безумной. Добежала до лифта и бестолково заметаласьпо длинному проходу, пока лифт спускался вниз, и, перевесившись через перила,вновь увидела на первом этаже его… парня в темной куртке, выходящего из кабины,и опять бежала, теперь уже к эскалатору, а потом перемахивала через три ступеньки,на ходу сбросив сапоги и проклиная человека, придумавшего обувь на высокомкаблуке, и глянцевую плитку пола, и эту проклятую толпу, в которой так легкозатеряться.

Я металась по первому этажу, люди шарахались в разныестороны, и Саши среди них не было. А потом я его увидела на нулевом этаже,недалеко от выхода на парковку, и, зная, что не успею добежать ни до лифта, нидо эскалатора, перемахнула через ограждение, собираясь прыгнуть вниз, и тут жепочувствовала чьи-то руки на своих плечах.

– Да она сумасшедшая! – вопил кто-то.

Я лежала на плиточном полу, двое дюжих парней держали меня,навалившись сверху, и перед тем, как потерять сознание, я еще раз увидела Сашу.Он стоял в лифте, опираясь ладонью в стеклянную стенку, и без улыбки смотрел наменя.

Очнувшись, я боялась открыть глаза. Лежала, сцепив зубы, незная, где я, с одной мыслью: «Что теперь будет? Что будет, если Тимур узнает? Аон непременно узнает о моей сумасшедшей выходке в торговом центре. Найдутсядоброхоты, донесут». Я так старательно удерживала его от безумия, твердила:«Ребенок мертв», – а сама… сама сорвалась.

– Ну, вот, все в порядке, – услышала я чей-тоголос и нехотя открыла глаза. И первым, кого увидела, был Тимур. Он сиделрядом, коснулся ладонью моего лица и улыбнулся.

– Привет, – сказал тихо.

И я ответила:

– Привет. – И заревела, наплевав на женщину вбелом халате, что стояла рядом, на каких-то незнакомых людей, толпившихся за ееспиной, ревела, прижимаясь к его ладони, бормоча, как в бреду: – Все нормально.

– Поедем домой, – сказал он, и я с трудомподнялась, оглядываясь и пытаясь понять, где нахожусь. Кабинет администрацииторгового центра. Парни, что успели схватить меня, не дав спрыгнуть вниз, каквыяснилось позднее, были охранниками, приставленными ко мне Тимуром. Они вызвали«Скорую» и позвонили Тагаеву. Наверное, искренне считали, что поступаютправильно. Жаль, что я не спрыгнула вниз, переломав себе ноги и шею в придачу.Это все-таки лучше, чем видеть его лицо, бледное, с вымученной улыбкой, изнать, что он сейчас чувствует. Бессилие для таких, как он, невыносимо, аневозможность защитить тех, кого любишь, способно попросту убить. Это страшнаяболь – быть рядом и не иметь возможности помочь. «Молчать, молчать, –твердила я, тупо разглядывая свои сапоги, что стояли возле дивана. – Еслия скажу, что видела ребенка у Саши на руках, Тимура не удержать, не удержать отнапрасных поисков, от бессмысленной надежды, от бесконечной боли. Молчать. Истрадать в одиночестве. Я буду жить, сцепив зубы, и он, прекрасно зная, что происходитсо мной, замкнется в себе, и все повторится: не будет нас, будем я и он,наедине со своим горем. Ты этого хотел, Саша?»

Тимур помог мне обуться, а потом подхватил на руки и понесиз кабинета, прижимая к себе и пряча лицо в моих волосах, охрана шла следом,один из парней нес мою шубу, второй – сумку, оба старательно отводили взгляды.А я, обхватив Тимура за шею, вдруг сказала:

– Знаешь, я счастлива. – Он вскинул голову ипосмотрел на меня, и стало ясно: внезапно пришедшие мне на ум слова были самымиправильными. – Я люблю тебя и счастлива, – повторила я иулыбнулась. – Не отпускай меня, ладно? – И он нес меня на руках досамой машины, и лицо его приобрело умиротворенное выражение, которое я замечалалишь, когда он спал, прижимаясь ко мне в полумраке спальни.

Я оказалась на заднем сиденье машины, и он был рядом, всееще обнимая меня, а я вздохнула, как будто после долгой дороги вернулась домой,и в самом деле почувствовала себя счастливой, ощущая его руки и тепло его тела.В квартиру мы вошли обнявшись.

– Хочешь чаю? – спросил Тимур, я кивнула,направилась в гостиную, где на диване лежал мой пес, погладила его и буркнула:

– Твой Лукьянов дурак. Все будет по-другому.

Сашка при этих словах посмотрел недовольно, зевнул и устроилморду на вытянутых лапах.

Тимур вернулся из кухни и сел рядом, машинально почесал псаза ухом, глядя куда-то в пол. «Он ни о чем не спросит, – поняла я. –Он будет молчать…»

– Я… я его видела, – первые слова дались мне сбольшим трудом. – То есть мне показалось, что это он. Парень в темнойкуртке, бейсболка надвинута на глаза… у него был ребенок. Я моглаобознаться. – Тимур кивнул. – Не молчи, – попросила я.

– Ты могла обознаться, – согласился он.