Читать книгу "Малышкина и Карлос. Магические врата - Андрей Денисов"

Ванда сняла свои синие очки, и сразу стало понятно, что она вовсе не так стара, как хотела показать, и что она просто прячется за этими синими стеклами, разыгрывая из себя бабусю, а на самом деле довольно молода и даже красива! Целительница окинула изучающим взглядом девочек, пренебрежительно улыбнулась и вопросительно посмотрела на профессора.

Серебряков пояснил, что, по его мнению, эксперимент Брюса все еще не завершен. Если удастся отыскать его останки, то физическое восстановление тела – дело вполне реальное. Беда в том, что в двадцатые годы прошлого века при благоустройстве Бауманского района Москвы был уничтожен Единоверческий монастырь с кладбищем, на котором Брюс был похоронен. Комсомольцы могилу его разорили. Хорошо хоть, что части скелета, череп, зеленый камзол и треуголка попали в хранилища МГУ.

– Я думаю, их можно найти и произвести реанимацию, а вернее инкарнацию[1]Брюса, – завершил свой рассказ профессор. – Вот только как быть с асцедентом, временем рождения? Это для оживления нужно знать обязательно, а мне таких данных найти не удалось. Без этого вся затея гроша ломаного не стоит. Поэтому только на вас надежда осталась, баба Ванда. Мне нужен не обычный гороскоп, а с точной датой воскрешения! Секунда в секунду. Поможете?

Баба Ванда задумалась, а может, просто сделала вид, что думает. Потом подняла глаза к потолку, как будто в нарисованных на своде созвездиях можно было найти ответ на этот непростой вопрос.

– Если ему, голубчику, суждено воскреснуть, надо, конечно, помочь, – довольно охотно согласилась ворожея. – Только дело это не суетное, не минутное, нужно горы книг перевернуть, по архивным сусекам поскрести, а потом обработать данные на компе. Дайте мне на все про все дня два-три, лады?

– Лады, – неожиданно для себя в тон ей ответил профессор, хотя такие обороты речи ему были совсем несвойственны.

«Понимает ли баба Ванда, как важен для меня этот гороскоп?» – подумал Серебряков.

Он и сам пытался, обложившись толстыми томами астрономических таблиц, кипами звездных карт и астрологических домов, вычислить необходимую дату, но нет, ничего не получилось, и профессор уверился, что для этого мало иметь знания. Нужен особый дар, талант к астрологии, чтобы правильно интерпретировать несложные вроде бы сочетания цифр и знаков зодиака. Он с невольным уважением посмотрел на ворожею.

– Тогда жду вас послезавтра. – Баба Ванда встала из-за стола и вежливо улыбнулась, всем видом давая понять, что аудиенция закончена.

Как воспитанный человек, Серебряков не стал затягивать прощание, тем более что хозяйка уже переступала с ноги на ногу от нетерпения. Гости под ее присмотром направились в прихожую.

Алисе очень не хотелось уходить – наконец-то она увидела таинственную колдунью, с которой постоянно общается мама. Она ничего, даже симпатичная, эта баба Ванда, но видно, что себе на уме. Подталкиваемая профессором, Алиса попрощалась с целительницей и за руку с Юлькой вышла из странной квартиры…

Как только за профессором и девочками закрылась дверь, баба Ванда рысцой вернулась в кабинет и подскочила к секретеру. Открыв его, она достала тоненький, узкий кинжал с золотой ручкой, вставила лезвие в неприметное отверстие и нажала потайную пружину. Кусочек задней стенки секретера плавно, с тихим шорохом отъехал в сторону и открыл маленький тайник. Баба Ванда сунула в него руку и вынула большой медальон с замысловатым вензелем на крышке.

Подышав на золотую поверхность, она нажала на крошечный выступ. С легким щелчком медальон раскрылся, словно ракушка. Внутри лежала прядь темно-рыжих волос, а с одной из створок на целительницу смотрел Яков Вилимович Брюс собственной персоной. Коричневато-желтая миниатюра на фарфоре был написана рукой великого мастера. Брюс был как живой: глаза у него сверкали словно две черные искры. Казалось, что он был чем-то недоволен.

– Скоро придет твое время, – торжественно произнесла баба Ванда, и ей показалось, что Брюс слегка подмигнул, а потом кивнул.

Ох, давно уже она искала человека, которому суждено воскресить великого Брюса! И этот человек пришел к ней сегодня сам… Захлопнув медальон, она благоговейно стерла с него ладонью несуществующие пылинки, сняла очки и приблизила к глазам нижнюю его крышку. На ней были выгравированы три даты – рождения, смерти и восстания из мертвых великого чернокнижника. А вот секунды! Как их определить, вот в чем вопрос!

Корделия лежала на диване в гостиной своей квартиры в доме на Разгуляе, обвязав голову полотенцем. Она частенько страдала головными болями, хотя баба Ванда утверждала, что это не более чем игра воображения.

В комнату, ступая на кончиках пальцев, осторожно вошел Малышкин. До сих пор он прятался на кухне, чтобы не вызывать без крайней необходимости огонь на себя. Но так как Корделия довольно долго не подавала признаков жизни в виде шипения и ругательств, он начал беспокоиться и решил сходить на разведку.

– Может, хочешь чего-нибудь, Корочка? – ласково спросил он.

Корделия подскочила на месте:

– Разумеется, я хочу! Я хочу, чтобы мой муж наконец перестал валять ваньку и начал достойно зарабатывать мне на жизнь! Я хочу быстрее вырваться из этого проклятого Лефортова, понимаешь? Мне по статусу положено жить в приличном доме, в высотке на площади Восстания, например! Сколько можно существовать в этих нищенских условиях? – Корделия захлебнулась злыми слезами.

– Ну Корочка, не плачь, не надо, будет голова болеть, а вечером эфир… Ну не плачь… Мы же машину продали, чтобы заплатить первый взнос, ты же знаешь…

– А у меня уже болит голова! Неужели не видишь, что я обвязала ее полотенцем? Ты черствый, бездушный человек! Я больше не могу! Мы должны, слышишь, должны переехать до осени, чтобы Алиска спокойно пошла в новую школу! Ты хоть что-нибудь собираешься делать?

– У нас все складывается замечательно, и ты об этом знаешь. Мы успеем переехать, успеем. Не беспокойся!

Корделия стянула с головы полотенце и картинно швырнула его на пол.

– Не говори со мной, как с психбольной! – выкрикнула она с интонацией плохого трагика.

В этот момент домой вернулась Алиса. Она услышала крики Корделии еще на лестничной клетке и поняла, что сейчас попадет маме под горячую руку. Надо же так некстати явиться! Но ей хотелось еще немного погулять, и лучше заранее получить на это разрешение.

– Всем привет! – не к месту улыбаясь, вошла в комнату Алиса.

Родители одновременно повернулись к ней. Обрадованный Малышкин широко улыбнулся:

– Привет, ребенок! Как дела?

– Да какие у нее могут быть дела? – взвилась Корделия. – Одно безделье! А ты позволяешь ей шляться допоздна!

– Мам, пап, меня внизу Юлька ждет, я посижу с ней внизу полчасика, хорошо?

– Хорошо, Алиска, – кивнул ей папа. – Только как Юлька потом домой пойдет? Поздно уже… – Малышкин улыбнулся Алисе такими же серыми, как у дочери, глазами.