Читать книгу "Исход - Оксана Сергеевна Кириллова"

на самом деле стал считать «заключенных» скотами”. “Я получал удовольствие, унижая и наказывая «заключенных», но мне это совершенно несвойственно… Я удивлялся сам себе… Я начал злоупотреблять своей властью. Это был результат полной свободы, понимаете?” О да, я понимаю вас, дети!

Одним из самых жестоких “охранников” был восемнадцатилетний паренек, первокурсник, самый младший участник эксперимента, из семьи ученых, мечтавший стать социальным работником. Позже он признался, что, творя гнусности, он просто хотел понять, где та черта, после которой “заключенные”, не будучи настоящими преступниками, огрызнутся и попытаются поставить его на место. Он ждал, когда же, черт подери, они запротестуют. Но никто не запротестовал. Власть “охранников” становилась жестче, а требования сумасброднее. При этом “заключенные” действительно страдали в ходе эксперимента. Во время интервью тот парень-“охранник” разревелся. “Почему никто ничего не говорил, пока я их оскорблял? Я говорил гадости, а они все равно молчали. Почему?” Действительно, почему? Ведь численный перевес был на стороне “заключенных”: девять против двух в смену. Их оскорбляли и унижали без каких-либо объективных причин, а они даже не помышляли дать отпор.

Еще немного, и у этого американского психолога случился бы свой маленький Дахау. Но эксперимент пришлось прекратить раньше времени. Через шесть дней! Понадобилось всего шесть дней, чтобы вырвалось наружу садистское нутро одних и воссияла овечья покорность других. По всем показателям это были совершенно обычные адекватные люди без всяких признаков психопатологий, они были выбраны, потому что были… нормальными. Нормальными! Как он, она, ты, твои родители, друзья, дети и миллионы людей вокруг. Но шесть дней случились. И они стали нами. Я хочу, чтобы вы поняли, между нами не пропасть, а всего лишь несколько шагов.

Всего шесть дней того, что мы жрали годами… Не будь этих шести дней, познали бы они себя так же? Это вряд ли. Продолжи тогда психолог свои изыскания, он рисковал получить уже самых настоящих психопатов с эмоциональными и когнитивными расстройствами да ворох судебных исков.

Еще один момент: экспериментатору нужно было поделить это усредненное общество на две группы. Но как? Между ними не было никаких различий! Более того, почти все хотели примерить на себя роль “заключенного” – это казалось им веселее, ведь они воспринимали все происходящее как игру. И тогда их роли распределил слепой жребий! Все решил случай. Как и в моей жизни.

И меньше чем через неделю люди, между которыми не было никаких различий, уже не имели ничего общего друг с другом. Чувствуете этот страшный момент?

И мой жизненный эксперимент, и эксперимент того американского ученого доказывают одно: мы все по натуре и жестокие садисты-надсмотрщики, и жалкие заключенные. Мы полагаем, что внутреннее чувство справедливости, знание законов праведного человеческого бытия, врожденный такт, этика, добродетельность, интеллект, здравый смысл, наконец, – все это надежно удерживает от падения в пропасть темного и первобытного. Но то, во что мы так усиленно верим, легко рушится под определенным влиянием. Назовите это влияние дурным, преступным, негативным – как угодно. Суть в том, что нас формируют и трансформируют лишь обстоятельства, а не изначально дурная и порочная натура. Пожалуй, у нас и вовсе нет свойств, мы не плохие и не хорошие. Обстоятельства решают, какими нам быть сегодня.

Я знаю, о чем говорю: это происходило на моих глазах. Большинство из нас не были жестокими убийцами по сути, но играли роли таковых. И едва спектакль под названием “Третий рейх” прекратился, как все с легкостью (а многие и с облегчением) вышли из этих ролей. Ведь там мы не сами определяли себя – нас определяли лагерь, рейх, отделение гестапо… И это не оправдание – мы сами же и создали рейх, лагерь и гестапо! Это надо осознать: мы своими руками учиняем то, что затем и формирует нас! Мы приезжали в Дахау и в первый день блевали при виде избиений, но через некоторое время избивали сами. Вопрос в том, в какую группу тебя определит слепой жребий и какого тебя обстоятельства вытащат наружу. Я мог родиться в семье евреев и прошел бы сквозь все ужасы, а потом недоумевал бы, как можно было уродиться такими жестокими… А та несчастная еврейка, прошедшая лагерь и вынесшая оттуда в животе дитя страшное и надломленное, могла родиться в семье чистокровных немцев и стать надзирательницей. Лишь немногие из нас способны противостоять чужой воле, если она диктуется сверху. Или вы верите, что пошли бы против закона, если он преступный? Не стоит себя переоценивать. Вы будете считать, что являетесь исключением из общего правила, – до тех лишь пор, пока не попадете под влияние обстоятельств. А когда все закончится, вы ими же себя и оправдаете. Убийство из страха, людоедство из голода, избиения из справедливой мести, уничтожение во имя веры – и каждый верит, что у него есть оправдание и это не является злом в чистом виде, ведь все это “из-за” или “во имя”. Но, как я уже сказал, зло – качество не врожденное, с молоком матери не передается и в утробе не формируется. Оно приобретается – нужны лишь подходящие условия, которые вскормят его и дадут окрепнуть.

К вашему счастью, нынешняя жизнь не предполагает таких критических условий для столь тесного знакомства с собой. И в этом вам повезло. Узнать о себе правду – испытание не из легких, с этим потом придется жить до конца. Поэтому наслаждайтесь мыслью, что уж вы бы никогда не плюнули в спину еврею, не заставили бы его нацепить желтую звезду, не работали бы секретарем в газете, которая публиковала антиеврейские законы, не подрабатывали бы в лаборатории, которая производила “Циклон”, не служили бы стрелочником на железнодорожных путях, по которым поезда двигались в лагеря, и уж точно никогда бы не сели за руль грузовика, который ехал к крематориям. Критикуйте тех, кому выпало оказаться не в том месте и не в то время. А вы бы никогда. Впрочем, недолго осталось. Скоро упокоятся последний выживший в лагере узник и последний охранник, истязавший его, и эта история окончательно станет прошлым. Злодеянием, на которое были способны дикари старых времен, которые, в свою очередь, то же говорили про дикарей, живших до них.

А я… Я же познал себя. Познал и ужаснулся – что я на самом деле. А ужас в том, что любое зло, совершенное человеком, уже познавшим, что он есть такое, может быть повторено другими, невзирая на все знания о прошлом. Ведь со знаниями связано одно из величайших заблуждений человечества. Будто если какая-то информация или знание становятся известными, то люди этим непременно воспользуются. Но нам открыты все знания мира обо всем, в том числе о процессах добра и зла, если уж совсем упростить. И что с того?