Читать книгу "Житие маррана - Маркос Агинис"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Диего покачал головой.
— Теперь ты понимаешь, что нас подло оболгали? В Евангелии ничего такого не говорится. В Евангелии сказано, что «некоторые» евреи просили его осудить, но отнюдь не все: тогда в слово «все», сынок, пришлось бы включить и апостолов, и мать Иисуса, и Марию Магдалину, и Иосифа Аримафейского, и первых христиан. Или они тоже отпетые злодеи? Глупость, не правда ли? Иисуса, еврея Иисуса, арестовали римляне, поработившие Иудею, и терзали в застенках, в тех самых, где томились сотни его соплеменников — таких же, как он и как мы. Это римляне надели на него терновый венец, издеваясь над человеком, провозгласившим себя Царем и возжелавшим освободить своих братьев. Распятие придумали они, и на кресте умерли не только Иисус и два разбойника, но и превеликое множество других евреев, причем началось это задолго до его рождения и продолжалось десятилетия после его гибели. Римлянин проткнул ему ребра копьем, римские стражники бросали жребий о его одеждах. А вот сняли Иисуса с креста евреи, оплакали его и похоронили как подобает. Это евреи помнили и распространяли его учение. И тем не менее, Диего, тем не менее, — продолжал отец после долгой паузы, — почему-то никто не кричит на каждом углу, что «римляне, римляне, а не евреи, истязали и казнили Господа нашего Иисуса Христа». И римлян отчего-то не преследуют. Не изучают родословную человека, вынюхивая, нет ли в его жилах римской крови.
— Но почему же тогда евреев так ненавидят?
— А потому, что многих приводит в негодование наше нежелание покоряться.
— Но евреи не признают Христа.
— Причина конфликта не в религии. В конце концов, не так им и важно обращение в христианство. Нет. Обращение дело несложное. Целые общины силой заставили креститься. На самом деле, Диего, нас просто хотят изничтожить. Всеми возможными средствами. Твоего прадеда волокли за волосы к купели, а потом истязали за то, что по субботам он переодевался в чистую рубашку. Он бежал из Испании, но не покорился. Увез с собой ключ от тех древних покоев и выгравировал на нем пламя с тремя языками.
— А что оно означает?
— Это буква еврейского алфавита, «шин».
— Но почему твой дед выбрал именно ее?
— Потому что с буквы «шин» начинаются многие слова: «шма» — «слушай», «шалом» — «мир». Но самое главное, это первая буква слова «шем», что означает «имя». В частности, то имя, что стоит над всеми, — имя Бога. «Шем», «Имя» имеет огромную силу. Каббалисты посвятили ему множество исследований.
— Кто-кто посвятил?
— Каббалисты. Я тебе потом объясню, Диего. Пока важно, чтобы ты понял, какое серьезное решение приняли мы, иудеи. Мы решили не исчезать, сохранить хоть немногие ритуалы и традиции.
Диего смотрел на отца в замешательстве. Трудно было переварить все эти откровения, которые лавиной обрушились на него и пока вызывали лишь глубочайшее изумление. А Франсиско, притаившись в углу, тоже недоумевал. Мальчики испытывали не только растерянность, но и дотоле неведомый страх. Братья, старший в кровати и младший на полу, задыхались от волнения. Слова отца перевернули их детские души.
— Но мы же католики, — не сдавался Диего. — Крещеные. Я и конфирмацию прошел. Мы ходим в церковь, исповедуемся. Ведь мы же католики, правда?
— Да, но не по своей воле. Если мне не изменяет память, сам Блаженный Августин говорил, что, если человека силком поволокут к Христу, он подчинится, но не уверует. Путь веры — это путь свободы, а не принуждения. Евреев же старались и до сих пор стараются сломить. И результат весьма печален: мы притворяемся католиками, чтобы нас не истребили физически, но в сердце своем остаемся иудеями, чтобы не истребили наш дух.
— Какой ужас, папа!
— Ужас, да. Это было мукой и для твоего прадеда, и для твоего деда, и для меня. Мы ведь хотим только одного: чтобы нам позволили быть собой.
— А что мне надо сделать, чтобы стать иудеем?
Отец тихонько рассмеялся.
— Ровным счетом ничего. Ты родился евреем и, наверное, слышал, что нас часто называют новыми христианами. Я познакомлю тебя с нашей историей, сынок. Она восхитительна, богата, но полна страданий. Расскажу о Законе Моисея[14], который Творец дал еврейскому народу на горе Синай. И научу многим прекрасным традициям, наполняющим нашу нелегкую жизнь высоким достоинством.
Дон Диего поднялся со стула.
— А теперь отдыхай. И никому ни слова о том, что я тебе рассказал. Слышишь, никому.
Он еще раз осмотрел и ощупал повязку и поправил подушки, подложенные под ногу сына.
А дрожащий Франсиско так и сидел съежившись в углу, пока всех не позвали обедать. Лишь тогда ему удалось незаметно выскользнуть из комнаты.
7
В академии под апельсиновыми деревьями занятия начинались ближе к вечеру, как только спадала дневная жара. Брат Исидро всегда приходил вовремя и усаживался за деревянный стол в саду. Протирал выпученные глаза и убирал со лба редкие сивые пряди. Потом раскладывал книги и письменные принадлежности и терпеливо ждал, когда ученики займут свои места. Наставник изо всех сил старался казаться строгим, грозно таращился, но природного добросердечия скрыть не мог.
Однажды в начале февраля монах вдруг явился утром, после мессы и, что странно, без книг. Он был бледен, вид имел крайне встревоженный и сразу велел позвать отца семейства, даже прикрикнул: «Незамедлительно!» Франсиско воспользовался случаем, чтобы похвастаться переводом очередного стихотворения Горация, и уже собрался открыть тетрадь, но брат Исидро вымученно улыбнулся и мягко отстранил мальчика.
— Сперва мне надо поговорить с твоим отцом.
— Папа уже идет! Я как раз успею прочесть вам, что у меня получилось.
Учитель ответил, что сейчас не до того. Альдонса провела гостя в переднюю и поднесла чашку шоколада. Монах поблагодарил, но не пригубил напитка и даже не присел, а едва врач вышел, метнулся к нему с пугающей поспешностью, схватил за локоть и что-то зашептал на ухо. Мужчины отошли в дальний угол двора. Франсискито вопросительно посмотрел на внезапно побледневшую мать.
С порога они видели, как брат Исидро что-то говорит и судорожно жестикулирует, но не могли разобрать ни слова. Щебетание птиц в благостной тени сада никак не вязалось с тревогой, исказившей лицо брата Исидро. Дон Диего ошарашенно молчал.
Когда странный разговор закончился, Альдонса снова предложила монаху шоколада, но тот лишь мотнул головой, прошелестел что-то в ответ и быстро зашагал прочь, понурившись и судорожно сжимая обеими руками распятие, висевшее
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Житие маррана - Маркос Агинис», после закрытия браузера.