Читать книгу "Секретная миссия в Марселе. Один год из жизни Вариана Фрая - Илья Басс"

от французских родителей. С появлением германской армии Хермант закопал свои настоящие документы и двинулся в неоккупированную зону на велосипеде. Предприимчивый юноша каким-то образом сумел набить свои карманы разного рода фальшивыми удостоверениями и членскими билетами различных организаций. Такой набор документов вкупе с почти безупречным французским (за плечами Сорбонский университет) предохранял «американского француза» от всяких задержаний. Виза в Америку на него пришла – Калифорнийский университет предложил ему стипендию, осталось только дооформить некоторые документы. Альберт поработал у Фрая чуть больше 2-х месяцев. Но это был период становления и изобретательность Гиршмана-Херманта, отвага и знание местных реалий оказались неоценимыми, едва ли не решающими в успехе начатого мероприятия.

За озорные глаза Вариан называл его «Бимиш»[10]. Толковый парень, он оказался опытным подпольщиком и специалистом по улаживанию всякого рода «скользких» вопросов. В его обязанности входила добыча паспортов, удостоверений личности, а также финансовое обеспечение организации.

Следом за Бимишем Фрай привлек к работе «Франци» – Франца фон Гильдебранда, австрийского католика, одно время сражавшегося на стороне хеймвера – националистического Союза защиты родины. Но затем Франц и его отец, Дитрих фон Гильдебранд, открыто выступили против Гитлера и бежали в Швейцарию. В Вене отца приговорили к смерти in absentia за издание антинацистской газеты. Оба хорошо знали антифашистскую среду в Австрии и к ним всегда можно было обратиться за советом и информацией о просителях. Ныне Франци с родителями и женой ожидали виз для въезда в США.

В течение нескольких недель троица работала, не привлекая дополнительной помощи. Прием начинался в 8 часов утра и продолжался до вечера с перерывом на обед. Каждого посетителя тщательно интервьюировали. Обычно начинал Вариан и, если кандидат соответствовал требованиям, он поступал в распоряжение двух помощников, которые записывали подробную информацию. По окончании приемных часов устраивалось небольшое совещание с обсуждением кандидатур. Происходило оно в ванной комнате при полностью включенных кранах – была велика опасность подслушивания через встроенный микрофон, или из соседнего номера.

В наступившей темноте все отправлялись в ближайшее отделение полиции – для отправки телеграмм (с данными кандидатов) требовалось разрешение местных властей. Получив таковое (никто из жандармов не понимал по-английски, проверяли только личность отправителя), заходили на почту, всовывали текст в узкое окошечко, толком не видя телеграфиста. Тот подсчитывал количество слов, общую стоимость, и длительный рабочий день заканчивался. «Изматывающая работа – констатировал Фрай. – Я никогда в жизни не работал так тяжело. <…>. Каждый день – ужасные сцены, но странно: я люблю свою работу. Удовлетворение от того, что помог хотя бы нескольким, компенсирует боль от невозможности помочь другим».

Фрай быстро, как только мог, помогал оформлять транзитные визы через Испанию-Португалию и нужную документацию. Телеграммы и письма потоком шли в Чрезвычайный Комитет Спасения. А уже Комитет в зависимости от характера запроса связывался с Государственным департаментом, общественными организациями, отдельными людьми. Комитет занимался и посильным финансовым обеспечением.

В первые недели пребывания удалось отправить многих беженцев, чьи документы были почти готовы.

Без особых осложнений окончилось и первое столкновение с местными властями. Звонок из холла гостиницы во время завтрака оказался неожиданным. Фрай спрятал карту перехода испанской границы за зеркало, уничтожил несколько бумаг. Полицейский инспектор поинтересовался его работой и сообщил, что до полиции дошли некоторые слухи о возможных нарушениях в деятельности американского посланника.

Инспектор проверил документы, рекомендательные письма, посоветовал быть поосторожнее, пожал руку и отбыл. Вариан сообразил: ведь он с точки зрения властей – никто, формально никоим образом не легализовался; следовало бы представиться в органах власти, и сообщить о цели своего появления в Марселе. Фрай с Боном незамедлительно отправились в главную префектуру полиции. Поход закончился беседой и предостережением о необходимости соблюдать законы, на что Фрай согласно кивал головой.

Хотя посещение префектуры не принесло неприятностей или чего-то неожиданного, Фрай призадумался. Очевидно, вишистские власти будут внимательно следить за его работой. А уж тут даже при беспристрастном рассмотрении было чего опасаться: ведь они открыто выполняли не совсем легальную работу. Ему в голову пришла удачная идея: создать и официально зарегистрировать свою группу, как некий благотворительный центр по подобию уже существующих. Фрай установил контакт с молодым французским юристом Гастоном Деффером и попросил его оформить все документы для регистрации Американского Е(ентра по оказанию помощи нуждающимся гражданам – Centre Americain de Secours[11]. Деффер выполнил просьбу и на долгие месяцы оставался консультантом во всех стычках сотрудников Е[ентра с властями

Нашлось и подходящее помещение. Знакомый еврей, предвидя свою судьбу, сворачивал бизнес – мелкую кожгалантерею. Когда ему объяснили цели и задачи организации, он бесплатно предоставил освободившееся помещение на втором этаже старого здания на улице Гриньян – три небольшие комнаты. Теперь Фрай под видом обычной помощи (финансовой, продуктовой и т. п.) наравне с другими подобными организациями, мог более спокойно решать серьезнейшие проблемы своих политических протеже. Официальное открытие офиса привлекло толпы народа, заполонивших холл, коридоры и комнату ожидания. Пришлось нанять сотрудника, чтобы следил за порядком. Им оказался молодой американец Чарльз Фосетт, которого все звали на французский манер – Шарли. Он изучал во Франции искусство, хотя все его искусство заключалось в рисовании красивых женщин, в основном обнаженных. Искатель приключений, Фосетт некоторое время прослужил в польской армии, потом бежал в Париж. Когда французы отказались зачислить его на военную службу, он нанялся волонтером в Американскую добровольную организацию скорой помощи. В Париже Чарльз снимал комнату вместе с другим американцем, Биллом Голландом. Оба приятеля осуществили дерзкую операцию по спасению группы пленных британских солдат, находящихся под арестом французской охранки в госпитале. Переодевшись в форму санитаров германской скорой помощи, Фосетт и его друг, отдававший команды по-немецки (мать Голланда была германской аристократкой), ворвались в госпиталь в 4 часа утра и приказали медперсоналу вывести во двор всех ходячих больных. Растерявшийся персонал беспрекословно подчинился приказу «немцев». Погрузив всех (около 25 человек) в машину скорой помощи и отъехав на приличное расстояние, Фосетт объявил перепуганным солдатам: «Господа, считайте себя освобожденными».

Крупный, одетый в униформу (хоть и санитара), вполне подходящую для возложенной на него функции, Чарльз ловко управлялся с толпой посетителей, хотя говорил только по-английски. Добрый по натуре, оптимист, пользовавшийся успехом у женщин, он стал самым популярным среди сотрудников[12]. Уже в преклонном возрасте в интервью Пьеру Соважу для документального фильма о Центре он сказал: «Я считал нас посланцами из земли Обетованной. Увидев, что они творили с евреями, нельзя было не быть на их стороне. Знаете, в школе нас учили, что сильный должен защищать слабого… И Америка в те дни была сильной».

В связи с