Читать книгу "Водный мир. Осада - Александр Павлович Быченин"

некуда, ни одного повода для подозрений гостюшки не дали. Пойду я.

— Давай, — кивнул я. И отступил за ближайшую колонну, как, впрочем, и намеревался. — Только не задерживайся на открытом месте, я тебя знаю, наверняка решишь пыль в глаза пустить!

— Не учи отца! — отгавкнулся Илья Фаддеевич, но без огонька, больше для порядка.

Потому что я, вне всяких сомнений, был прав. Дай батюшке волю, и тот врубит на полную катушку дипломата от заведомо более слабой стороны, а потому вынужденного брать нахрапом и железной волей. Раньше, кстати, так и было. Но сейчас немного другая ситуация, и забывать об этом не следует. Особенно главе клана.

Кстати, а я не говорил, что меня больше всего бесило в старой работе? Нет? Ну вот, сейчас говорю. Церемонии. Самое тяжкое в судьбе любого дипломата. Протокол. Традиции. Этикет. Негласные правила. Просто хороший тон. И как результат — надо часами расшаркиваться, выбирать слова, следить за эмоциями и прочее в том же духе. А в случае с вайгожэнь это всё можно смело возводить в квадрат. По слухам, только ниппонцы в этом отношении ещё хуже. Не верите? Да мы, если хотите знать, вчера с точностью до полуметра определяли расстояние от колоннады до посадочной площадки, а потом батюшка до пяти раз репетировал, чтобы подобрать оптимальный шаг. А всё лишь для того, чтобы встретиться с послом ровно посередине маршрута. По идее, Цзян Банда должен хотя бы чуть-чуть, но пройти дальше — всё-таки его встречает не дипломат, а сам глава клана! Но с учётом разницы в негласном рейтинге этих самых кланов, мы предпочли чуть поступиться гордостью и лишний раз подчеркнуть, что относимся к визитёру именно как к равному. И даже старику Байху тут не докопаться — он, как ни крути, главой клана Цзян не является. Он именно что главный дипломат. А Илья Фаддеевич — глава. Баланс иногда такой баланс, что аж на хи-хи пробивает. Чёрт, всё-таки хорошо, что теперь я сам себе хозяин. Ну, по большей части.

А действо между тем разворачивалось в полном соответствии с заранее прописанным сценарием: отец ступил на дорожку между двумя равными кучками наших сокланов, рассредоточенных по всей длине маршрута, и размеренно зашагал навстречу к этому моменту уже выбравшемуся из глайдера Цзяну. И по мере продвижения что за батюшкой, что за стариком Байху росла этакая «гусеница» из свиты — в основном охраны. Наши эсбэшники облачились в точно такие же костюмы, что и на мне, а вот вайгожэнь отдали предпочтение традиционным одеяниям, создатели которых не поскупились на шёлк и золотое шитье. Впрочем, сам Банда выделялся на фоне свиты скорее мнимой скромностью облачения — просто чёрный шёлк, но с таким отливом, что сразу становилось понятно, кто тут реально батя. Шитьё, конечно, тоже присутствовало, но по минимуму, сугубо функционально, дабы обозначить социальное положение владельца.

И да, со времён нашей последней встречи Цзян Банда ничуть не изменился — всё такой же седой вайгожэнь, с продублённой космическими ветрами шкурой. Висячие усы, бородёнка, густые брови, длинная белоснежная коса — хрестоматийный образ, если вы понимаете, о чём я. Руки не просто сложены на груди, а засунуты в рукава, как это у вайгожэнь принято. Но спина при этом абсолютно прямая. И взгляд — гордый, пронзающий, строго перед собой, ни вверх, ни вниз, ни даже в сторону. Ну а чего ему под ноги смотреть? Перед визитом столь высокого гостя дорожку трижды вымели, там, я сильно подозреваю, ни одной пылинки не осталось. Тоже, кстати, один из способов продемонстрировать отношение к визитеру.

Впрочем, на отца родного смотреть не менее приятно — такой же прямой, будто лом проглотил, только руки за спиной сложены в замок. Потому что а куда их ещё девать? В карманы? Или в такт шагам размахивать? В конце концов, не на плацу. А на пузе не сложишь, костюм не способствует. Была бы на боку шпага, другое дело. Но данный церемониал наличия даже условного оружия не предусматривал. Вот и приходилось извращаться.

Как и предполагалось, высокие стороны встретились ровно посередине дороги. Но с приветственным словом к отцу обратился именно старик Банда — во-первых, как гость, а во-вторых, из уважения к статусу встречающего:

— Глава! Приветствую и выражаю безмерную благодарность за оказанный приём!

Что характерно, говорил Байху на росском, и довольно приличном, хоть и с небольшим акцентом. Тоже, надо понимать, из уважения. Но вот безмерность его благодарности вылилась лишь в лёгкий поклон-кивок, он даже руки из рукавов вынуть не соизволил, не то что изобразить традиционное приветствие баоцюаньли, оно же «ладонь в кулак».

Впрочем, батюшка ничуть от этого не расстроился. Напротив, воспринял как предлог обойтись вовсе без поклона. И правильно, он всё-таки глава клана! Изобразил самый настоящий небрежный кивок, сопроводив его соответствующим взглядом и коротким спичем на путунхуа:

— Господин Цзян! Рад приветствовать. И прошу — будьте моим гостем!

Расцепив-таки руки, Илья Фаддеевич обвёл широким жестом амфитеатр с толпой и сам Аверин-холл, после чего развернулся, дождался, пока старик Банда пристроится рядышком с правой стороны, и неторопливо направился к колоннаде.

И только в этот момент я позволил себе облегчённо выдохнуть: прямо здесь и сейчас нас мочить не станут. Но это вовсе не означает, что не попробуют чуть позже, в более, так скажем, приватной обстановке.

Глава 1–3

-//-

Дипломатия! Как много в этом слове для сердца росского слилось! Впрочем, для меня, с высоты, хе-хе, прожитых лет, а также стажа в соответствующей сфере деятельности, секретов в ней не осталось совсем. И если раньше, в детстве, я не переставал восхищаться отцовской импозантностью и умением разрешить на словах практически любой конфликт, то с возрастом пришло понимание, что вот это вот всё — взаимные раскланивания с расшаркиваниями, заверения в вечной дружбе и высокая оценка приложенных обеими сторонами усилий — исключительно словесная шелуха. Внешняя, так сказать, сторона. Та, что предназначена для широкой общественности. А на деле дипломатия зачастую выглядит как самая настоящая склока с упрёками, ничем не подкреплёнными обвинениями, наездами и откровенными оскорблениями в адрес как непосредственного оппонента, так и всех его соотечественников скопом. Единственное, никто этого не выносит в общественную плоскость.