Читать книгу "Империя господина Коровкина - Макс Гришин"

понимала совершенно ничего по-русски, сразу сообразила, что ее присутствие начинало быть лишним и быстро ретировалась прочь. Отец взял с тарелки Кати краба и поднес его прямо к лицу Платону. – Знаешь, что это такое?!

– Краб, – тихо и нерешительно промямлил Платон.

– И что такое краб?

– Это рыба, которая ползает в воде! – ответил за Платона Яков.

– Дурак, это не рыба, это…

– Ти-и-и-хо! – крикнул отец еще громче. Платон тут же опустил глаза вниз, на большое желтое пятно под стаканом сока. – Когда говорю я – вы молчите! Когда молчу я, вы… вы так же молчите! Понятно?! – мальчики поняли это и синхронно ответили «да». – Краб это еда! В данном случае это еда, которой ты, – при этих словах Александр почти ткнул крабом в лицо Платону, маленькие ножки краба при этом слабо тряслись при каждом движении его руки, будто он хотел убежать от семейных разборок этих богатых русских сумасбродов как можно быстрее, – и что такое еда?!

– Еда? – вопросом на вопрос ответил Платон. Он не знал, что ответить и пытался тянуть время, – еда это… это… – он замялся и сбился. Воцарилась полнейшая тишина, казалось даже ветер перестал шевелить листву во дворе, даже птицы замолчали, ожидая ответ, который он так бесплодно пытался родить. Непонятно, сколько бы продолжалась эта неприятная для Платона пауза, но тут к нему совершенно неожиданно пришла помощь. Из-за двери вдруг послышался грохот, какие-то ругательства на испанском языке, потом громкий голос Эстелы, спорившей с кем-то и через мгновение на террасу вылетел Тьяхо с сачком для вылавливания листвы из бассейна. Делая пируэты этим сачком, как мариачи гитарой, он оббежал вокруг стола и встал прямо перед столом, вода капала с сачка прямо на белоснежную скатерть. Александр удивленно смотрел на него. Тьяхо смотрел на Александра.

– ¿Y que? 16– спросил его Александр после паузы, которая слегка затянулась.

– ¡Estoy aqui, señor! 17– громко проговорил Тьяхо и подтянул свой живот.

– ¿Y que quieres? 18

– ¡Me llamó, señor! 19

– ¿Quien te llamó? 20 Твою мать за ногу! – раздраженно крикнул на него Александр. – Yo dije «тихо», no «Tiago», comprendes? 21

– M-m-m, no comprendo nada, señor, 22– честно ответил Тьяхо и при этом широко улыбнулся всеми своими восемнадцатью с половиной зубов. – Pero si el señor deseo algo, puedo… 23

– ¡A-a-ah, vete a la mierda! 24– крикнул на него Александр и махнул ему рукой в сторону двери, вся эти глупая сцена его уже утомляла. – Y… и… и сачок этот гребанный свой не надо к нам в дом больше таскать, амиго, – перешел он с ним уже на русский язык. – Иди давай на… куда подальше отсюда. Эстела, – крикнул он уже его жене, которая стояла в дверях, – убери его отсюда нахрен, от него воняет как из пивной бочки! Ей богу, мы же едим тут. Estamos comiendo, entiendes? 25

Эстела и здесь проявила чудеса проницательности. Хоть речь хозяина и была большей частью на русском языке, она, поняв самое главное, подбежала к Тьяхо, схватила его под руку и вместе с сачком утащила его с террасы внутрь дома.

– Что за кретин?! – Александр удивленно посмотрел на жену, которая уже с трудом сдерживала смех от всей этой нелепой сцены. Александру же было не смешно. Он еще раз посмотрел на дверь, из-за которой все еще доносились пререкания Тьяхо и его жены и потом перевел взгляд на свою руку с крабом, которую он продолжал держать чуть вытянутой. – Так что это? – снова обратился он к Платону. Голос того звучал уже гораздо бодрее, ибо он подметил, что обстановка начинала разряжаться:

– Это еда, пап!

– Это краб! – проговорил Александр и тут же добавил, совсем еле слышно, будто самому себе, – нахрен только я его взял? – резким движением руки он выбросил краба с террасы куда-то вниз, и через несколько мгновений все услышали громкий «плюх» со стороны бассейна. – А-а-а! – тут он вспомнил, на чем остановился, и снова громко заговорил. – Еду надо есть! Кидаться едой нельзя, это неприлично, это неуважительно по отношению к тем, кто этой еды не имеет в таком количестве как ты, и вынужден дни напролет сидеть с банкой на паперти и просить подаяние, понимаешь?

Платон сразу кивнул головой, хотя он и не имел ни малейшего представление о том, что такое «напролет», «паперть», «подаяние» и зачем с этим всем надо где-то там сидеть.

– Если я еще раз увижу, что вы кидаетесь едой, и не важно, кто из вас начал – ты или ты, – Александр по очереди ткнул жирными после краба пальцами в одного, потом в другого мальчика, – вы будете у меня только геркулесом питаться, понятно?

– Понятно! – почти одновременно ответили оба мальчика, заведомо уже понимая, что это были лишь пустые угрозы со стороны любящего отца.

– И еще, – продолжал он, – вы уже взрослые ребята, по крайней мере хотите ими стать, а ведете себя как какие-то недоразвитые м… младенцы (в своем возбуждении после этого нелепого разговора с Тьяхо он чудом не проговорил «мудаки»). Вы не чужие люди друг другу, не какие-то парни, которые проходят по улице мимо, задевают друг друга плечом и начинают друг с другом ругаться. Вы не должны враждовать друг с другом. Никогда не должны! Вы не друзья, не враги, не знакомые какие-то, вы братья, братья по крови, а брат однажды – брат навсегда! Вы думаете, мы вечно будем с мамой разнимать эти ваши глупые ссоры по поводу и без? Нет, не будем! Я не вечен и мама не вечна. Никто не вечен. Мы не будем с вами всегда. Может быть вы сейчас этого не понимаете, потому что вы еще дети и вам кажется, что вся жизнь впереди, но люди умирают, так же как животные умирают, как птицы умирают, как даже деревья умирают. Рано или поздно умирают все! Таблеток от старости нет, к сожалению, и не будет их никогда. Такова природа всего, что есть в этом мире. И рано или поздно наступит день, когда вы останетесь одни, без нас, ваших родителей, без тех, кто сидит вот сейчас здесь и разнимает ваши эти глупые споры. И вот тогда вы поймете, что в этом мире кроме вас двоих не осталось больше никого, кому вы можете доверять так, как друг другу. Почему? – Александр замолчал на несколько секунд, своим пронзительным