Читать книгу "Женщина, которую нельзя забыть - Сандра Мартон"

— Что было той ночью? Просто кувыркание на сеновале? — Марисса вздрогнула, но он не собирался останавливаться сейчас, когда все, что волновало его так долго, выплеснулось наружу. — Это твой стиль? Переспать с парнем и забыть о нем на следующее утро?

Багровые пятна покрыли все ее лицо. Каллен почувствовал, как дернулась ее рука, и понял, что она собирается ударить его. Но прежде чем она успела сделать это, он перехватил ее запястье.

— Убирайся к черту!

— Сначала ответь на мой вопрос.

— Я ни на какие вопросы сегодня не отвечаю. — В ее глазах читалась ярость. — Отойди от меня, или я закричу.

Каллен засмеялся.

— И на твой крик прибежит весь образцовый квартал, верно? — Его лицо помрачнело. Он отпустил ее руку и ударил по двери. — Поверьте мне, мисс Перес, я так же рад в последний раз увидеть вас, как вы меня. Я провожаю вас до вашей квартиры и убираюсь.

Марисса посмотрела на него. Потом повернулась на каблуках, прошла в узкий вестибюль, пропахший капустой, дешевым вином и мочой, и начала подниматься по лестнице.

Второй этаж, третий. Марисса не остановилась передохнуть, пока не дошла до четвертого этажа. Когда она повернулась к нему, ее лицо снова было бледным, дыхание участилось.

Каллен почувствовал, как на него нахлынула тревога.

— С тобой все в порядке?

— Да. Здесь мы расходимся в разные стороны.

— Может, тебе нужно сходить к врачу?

— Может, ты кому-нибудь другому будешь раздавать свои советы?

Она говорила дерзко, но это его не обмануло. Что-то было не так. Что-то случилось. Каллен сузил глаза и посмотрел ей в лицо.

— Ты больна?

— Мое здоровье не твое…

— Не мое дело. Да. Я знаю. — Он посмотрел на исцарапанную и покосившуюся дверь ее квартиры и почувствовал страх за нее. Что она здесь делала? Ему нужны были ответы. — Лестница очень крутая. Как насчет чашечки кофе, прежде чем ты отошлешь меня?

— Как насчет того, чтоб уйти?

Его губы сжались. Марисса Перес была создана для него. Он думал о том, как схватит ее за руки и поцелует. Может быть, тогда она оставит эту отвратительную показную холодность.

Нет, он не сделает этого. Он не предоставит ей шанс сказать ему, какой он дурак. Он и так это знает.

— Я бы выпил стакан холодной воды.

Она скрестила руки на груди. На ее губах уже застыл ответ «нет», но неожиданно она передумала.

Скрипнула дверь. Какая-то женщина в потрепанной комбинации уставилась на них.

— О, — громко сказала она, — извините. Я думала, кто-то пришел ко мне.

Дверь со скрипом закрылась, но все же не до конца. Теперь у них были слушатели.

Марисса пробормотала что-то, потом порылась в кармане в поисках ключей. Когда ее дверь широко открылась, она вскинула подбородок, и Каллен вошел следом. Как только они вошли, она захлопнула дверь и посмотрела на него.

— Хорошо, — прошептала она. Потом положила руки на бедра и посмотрела ему в лицо. — Что мне надо сделать, чтобы избавиться от тебя? Чего ты хочешь?

— Я сказал тебе. Немного воды.

Марисса сузила глаза.

Он зачем-то пришел, но зачем? Приехал ли он по просьбе профессора Хатчинса? Это было бы смешно. В последнюю очередь она сказала бы об этом Каллену. Она носила его ребенка. Первый урок, полученный от матери, гласил: «Если мужчина сделал женщине ребенка, еще не значит, что он признает отцовство».

Марисса поспешила на кухню и вернулась со стаканом воды. Он стоял там, где она его оставила, смотрел на облупленные стены, потрепанную мебель, потертый линолеум.

— Вот твоя вода. — Каллен не ответил, и она ткнула в него стаканом. — Я бы хотела, чтобы ты выпил и ушел.

— Почему?

Его голос был отрывистым, глаза сузились, когда он посмотрел на нее. Она знала, что у нее нет честного ответа на этот простой вопрос.

— Потому что у меня дела, вот почему.

— Проклятье, Марисса! — Каллен поставил стакан. Он не собирался уходить, не получив ответа. — Я хочу знать, что ты делаешь в такой дыре, — продолжал он, хватая ее за плечи.

Каллен почувствовал, как задрожало ее тело, но ее глаза спокойно смотрели на него.

— Я живу здесь. Если тебе это не нравится…

Она вздрогнула, потому что его пальцы врезались ей в плечи.

— Скажи правду, черт возьми. Ты больна? Тебе нужны деньги? Скажи мне, и я помогу тебе.

— Мне не нужна твоя помощь. Меня возмущает твое вмешательство в мои дела. Это моя жизнь. Я могу жить так…

Каллен ругнулся, приподнял ее за плечи и страстно поцеловал. Об этом он мечтал все эти месяцы. Этого он хотел даже сейчас, когда она делала все возможное, чтобы вызвать его гнев.

— Нет, — с трудом произнесла Марисса и отстранилась. Но он притянул ее за голову, запустил одну руку ей в волосы и целовал снова и снова, пока она не всхлипнула и не поддалась ему.

Это случилось снова. Невероятное тепло. Желание, извергающееся как вулкан, пробудившийся от сна под покровом облаков. Он хотел ее, как хотел той ночью, хотел так, как не хотел ни одну другую женщину.

— Марисса, — произнес Каллен. Она прошептала его имя, и он стал целовать ее еще горячее. Он ощущал блаженство. Он пил ее дыхание, как нектар, пил так, будто это могло помочь утолить его неиссякаемую жажду.

Он погладил ее по спине, провел рукой по позвоночнику, потом его рука скользнула за свободную блузку, и он ощутил ее упругую грудь. Ее дыхание коснулось его губ, когда он погладил ее грудь, провел кончиками пальцев по набухшему соску.

— Марисса, — снова сказал он. Она приподнялась на цыпочки, прижалась к нему. Он опускал руку все ниже.

И вдруг под ладонью Каллен ощутил округлившийся живот.

Точно такой же живот был у Кэсси, его невестки, на первых месяцах ее беременности. В тот день они пригласили его к себе на виноградник.

— Хочешь сказать «привет» малышу? — спросила Кэсси и положила его руку себе на живот…

Каллен замер. Он снова посмотрел на Мариссу, ее изможденное лицо, на круги под глазами.

— Господи, — хрипло сказал он. — Ты не больна. Ты беременна.

Марисса вскрикнула и оттолкнула его руки.

Господи, что она наделала?

— Уходи, — дрожащим голосом прошептала она.

— Не уйду, пока не получу ответа! — Каллен схватил ее за плечи и потряс. — Ты беременна?

— Нет. Я не беременна, не беременна.

— Не ври мне, черт побери! Вот почему ты ушла из школы. — Он отпустил ее, боясь сказать то, что хотел сказать.