Читать книгу "Королева Америки - Катарина Макги"

Коннор все еще не знал, что она и Тедди действительно собираются пожениться. Ей необходимо было сказать ему, и как можно скорее; во дворце планировали объявить дату свадьбы на этой неделе. Но каждый раз, пытаясь приблизиться в разговоре к этой новости, Беатрис ловила себя на том, что уклоняется от темы, как полнейшая трусиха.

– Я просто устала, – пробормотала королева и не солгала: она все еще не могла спать по ночам.

– Перестань. Тебе не нужно со мной притворяться, помнишь? – Коннор преодолел расстояние между ними и заключил ее в объятия.

На мгновение Беатрис позволила себе расслабиться.

Каким-то образом она всегда забывала, насколько он высокий, пока не оказывалась вот так, в его объятьях, уткнувшись лицом в ямку между его ключицами.

– Я здесь, если тебе нужен, – сказал Коннор. – Знаешь, тебе не обязательно держаться рядом со мной королевой. Ты можешь просто быть собой.

– Я знаю. – Пожалуй, в этом и заключалась проблема. С Коннором Беатрис была слишком собой и недостаточно королевой.

Она освободилась из его объятий и посмотрела ему в глаза.

– Коннор, мне нужно кое-что тебе сказать.

Он кивнул, явно встревоженный сменой ее тона.

– Хорошо.

Казалось, что весь мир замер. Беатрис внезапно осознала каждую деталь – прикосновение шелковой блузки к телу, танец пылинок в дневном свете, преданность в глазах Коннора.

Он больше не будет так смотреть на нее, когда узнает, на что она согласилась. Беатрис глубоко вздохнула и выплеснула горькую правду.

– Мы с Тедди поженимся в июне.

– Вы… что?

– Помолвка не была показным шоу. Мы… действительно поженимся.

Коннор отпрянул.

– Я не понимаю. В ночь помолвки вы двое договорились отменить свадьбу, как только получится. Что произошло?

«Мой отец умер, и это моя вина».

– Теперь я королева, Коннор. – Слова, казалось, душили Беатрис, когда она их произносила. – Это все меняет.

– Именно! Теперь ты можешь изменить ситуацию, как того хочешь!

Его вера в нее почти уничтожила Беатрис.

– Не все так просто. То, что я королева, не означает, будто я могу переписать правила. – Теперь она была еще больше связана ими, чем когда-либо прежде.

Коннор схватил ее за руки.

– Я люблю тебя и знаю, что мы всё преодолеем. Если только… если только твои чувства не изменились.

Слезы жгли глаза Беатрис.

– Ты хочешь, чтобы я это сказала? Хорошо! Я тебя люблю! – выпалила она так яростно, что так же могла бы сказать «я тебя ненавижу». – Но этого недостаточно, Коннор!

– Конечно, достаточно!

Он говорил с такой убежденностью, как будто истинность его слов очевидна. Как будто любить ее было так же просто и непреложно, как то, что солнце восходит на востоке и садится на западе.

Но их отношения никогда не были простыми. С самого начала им приходилось таиться, ловить украдкой каждое мгновение близости: то Коннор невзначай коснется ее спины, сажая Беатрис в машину, то их взгляды пересекутся в переполненной комнате и задержатся на секунду дольше допустимого. Поздние ночи, когда он пробирался в ее спальню только для того, чтобы уйти до рассвета.

Даже сейчас о них никто не знал, кроме Саманты, но и Сэм понятия не имела, кто такой Коннор, знала лишь то, что Беатрис любила кого-то втайне от жениха.

В течение нескольких месяцев она говорила себе, что эти украденные мгновения складываются в то, за что стоит бороться. Но теперь знала – их недостаточно.

Она с глухой болью вспомнила, что сказал отец в ту ночь, когда Беатрис призналась ему, что любит своего охранника. Что если она втянет Коннора в королевскую жизнь, он в конечном итоге возненавидит ее за это – и того хуже, возненавидит себя.

С реки дул холодный ветер; Беатрис подавила желание закрыть окно.

– Это нелегкое решение. Но так лучше. Для нас обоих.

– Почему ты решаешь, что лучше для нас обоих? – грубо сказал Коннор. – Если ты выбираешь наше будущее, я хочу тоже иметь право голоса!

Прежде чем она смогла ответить, он схватил ее за плечи и поцеловал.

В поцелуе не было ничего нежного или бережного. Его тело прижалось к ней, его руки крепко обхватили ее спину, как будто он боялся, что любимая может вырваться. Беатрис поднялась на цыпочки, впившись пальцами в его форму.

Когда они наконец отстранились друг от друга, оба тяжело дышали. Волосы Беатрис влажными прядями падали ей на лицо. Она подняла глаза и увидела тихую тоску в глазах Коннора. Он знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать необычность происходящего: обычно она так не целовалась – с такой дикой, отчаянной страстью.

И знал, что это был поцелуй на прощание.

– Ты и правда собираешься замуж, – выдохнул он.

– Да, – кивнула Беатрис и поняла, что именно такой ответ дается невестой у алтаря, так обычно клянутся в вечной любви. И вот она стоит перед ним и произносит это слово, чтобы сказать: он должен оставить ее навсегда.

Коннор стиснул зубы и кивнул. Беатрис почти желала, чтобы он кричал, ругал ее. Гнев было бы намного легче перенести. Все было бы легче, чем это: понимание, как ему больно и что сама Беатрис тому виной.

– В таком случае, Ваше Величество, примите мою отставку. Я ухожу из вашей охраны. И на сей раз не вернусь.

Он сделал паузу, словно ждал, что она примется умолять его остаться, как уже делала раньше.

Беатрис ничего не сказала. Она не могла просить Коннора служить ей в качестве ее охранника, когда сама выходит замуж за Тедди.

Коннор мог согласиться. Но он заслуживал гораздо большего.

– Я понимаю. – К собственному удивлению, она говорила так, словно ничего не случилось, хотя ей было так больно – глубоко внутри, в пустом, одиноком уголке сердца, который она никогда никому не открывала.

Глаза Коннора встретились с ее, холодные, как горное озеро под серым небом.

– Пойду сообщу начальнику службы безопасности.

Беатрис было холодно, но ее блузка вымокла от пота, как будто у нее поднялась температура. Она неподвижно наблюдала, как Коннор повернулся и бросил последний взгляд через плечо.

– Прощай, Би.

Когда он ушел, Беатрис потерянно обошла стол отца. Она не плакала. Ей казалось, что ее чувства заледенели и она больше никогда ничего не почувствует.

Королева остановилась за отцовским стулом, положив руки на спинку. Она ни разу не сидела в нем раньше, даже когда они с близнецами пробирались сюда в детстве, крали лимонные конфеты из секретного ящика и вращали огромный глобус.

По какой-то причине сидеть за королевским столом казалось таким же запретным и кощунственным поступком, как залезть на монарший трон.