Читать книгу "Под защитой любви - Патриция Райс"

Он рассмеялся, потешаясь над ужасом Фейт, когда настоял на том, чтобы она сидела в седле по-мужски, и показал, как пропустить юбку между ногами и заткнуть за пояс. Она была самым необычным ребенком, какого ему приходилось видеть, но Джек уже понял, что ее странности могут послужить его целям. Она сказала, что не боится тяжелой работы, и проявила удивительное умение обращаться с животными.

Фейт ехала шагом на небольшой кобылке, стараясь не обращать внимания на ухмылку, появлявшуюся на лице Джека, когда он оборачивался, чтобы убедиться, что она следует за ним. Юбка ее порвалась и снова запачкалась от падений, когда она пыталась самостоятельно забраться в седло, но она не жаловалась. Каким же надо быть болваном, чтобы превосходную домоправительницу и кухарку превратить в конюха! Если для него нет ничего важнее, чем демонстрировать собственное превосходство, ей следует привыкать к этому.

Вокруг было слишком мало свободного пространства для выгула лошадей, да и холодная погода не располагала для длительных прогулок шагом. Однако к тому времени, когда они расседлали и обтерли лошадей, Фейт так устала, что была на грани обморока. Сама по себе работа не показалась ей тяжелой, но недели полуголодного существования под открытым небом довели ее до полного изнеможения. Приступ головокружения заставил ее схватиться за дверцу стойла. Здоровенный ирландец, трудившийся по соседству, что-то насвистывал себе под нос, и Фейт захотелось огреть его чем-нибудь тяжелым за чересчур самодовольный вид. Взглянув на свою вконец испорченную юбку, она издала тихий стон отвращения.

Джек мигом оказался рядом, охватив беглым взглядом ее побелевшее лицо, пальцы, судорожно цеплявшиеся за дверцу, и выражение крайнего утомления на лице. С приглушенным проклятием он подхватил ее невесомое тело на руки и быстро зашагал к дому.

Застигнутой врасплох Фейт показалось, что она падает, И она отчаянно вцепилась в плечи Джека, пока не сообразила, что находится в его надежных объятиях. С загоревшимися щеками она уткнулась лицом в его широкую грудь и зажмурилась, не в силах справиться со смущением. В хижине Джек опустил девушку на стул, поближе к очагу, и принялся растирать ее застывшие руки, чтобы восстановить кровообращение.

— Тебе нужны перчатки и что-нибудь потеплее, чем это платье. Как тебя угораздило отправиться в путь совсем без вещей?

— У меня был узелок, но он потерялся, когда… — Фейт помедлила, не зная, как описать события прошлой ночи.

— Когда я нашел тебя? — Джек пытливо посмотрел на нее и увидел, что ее лицо напряглось. Итак, она знает. Или подозревает. Он кивнул. — Попробую его разыскать. Только вряд ли там найдется теплое платье или перчатки, верно?

Фейт покачала головой и попыталась высвободиться из его рук. Даже стоя на коленях, Джек был одного с ней роста, обволакивая ее своим теплом и заставляя казаться еще меньше и незначительнее. Она никогда не находилась так близко от мужчины, чей голос наполнял все вокруг жизненной силой. Фейт слышала проповеди Джона Уэсли и считала его выдающимся оратором, но одного лишь присутствия этого разбойника хватило бы, чтобы внушить благоговение любой аудитории. Если бы он взялся проповедовать, весь мир лежал бы у его ног.

Мысль о том, что он впустую растрачивает свою жизнь на преступления, вместо того, чтобы посвятить ее религии, вернула Фейт малую толику душевного равновесия. Она выпрямилась на стуле и забрала у него свои руки.

— Мне пришлось выменять все, кроме самого необходимого, на еду. Этого платья вполне достаточно. А теперь, если позволите, я займусь обедом.

В зеленых глазах Джека вспыхнули золотистые искры. Он не без сочувствия наблюдал за усилиями, которые она прилагала, чтобы казаться по-взрослому безмятежной. Когда-нибудь этот ребенок превратится в достойную женщину, если только жизнь на улице не погубит ее раньше времени. Придется подыскать ей подходящую работу, когда станет теплее.

— Конечно, малышка. А я тем временем попробую найти твой узелок. Я не задержусь.

Он резко выпрямился, явив ее взору зрелище стройных, как молодые деревца, ног, обтянутых кожаными штанами, и Фейт поспешно зажмурилась, молясь об избавлении от суетных мыслей. Когда дверь за ним, наконец, захлопнулась, она открыла глаза и ненадолго обмякла на стуле, прежде чем заставить себя встать и приступить к делу.

Итак, он знает, что она оказалась свидетельницей его преступления. Это было видно по его лицу. Что он собирается с ней делать? Держать в плену? Но это просто нелепо, учитывая все обстоятельства. Она сама умоляла его позволить ей остаться. Если она пленница, то по собственной воле, а не по принуждению. И кто она после этого? Сообщница преступления?

Фейт искренне верила в проповеди своего отца. Джек — грабитель, следовательно, она обязана донести на него властям. Она старалась не думать о выстрелах, прозвучавших прошлой ночью. У нее нет оснований считать Джека убийцей. Достаточно и того, что он причинил вред невинным людям и, возможно, отнял у них последние деньги. Он должен понести наказание, покаяться и тогда будет спасен. Все это так, но маловероятно, что она способна заставить его явиться с повинной, даже если бы у нее было ружье. Он рассмеется ей в лицо и переломит надвое, как тростинку.

Она подкинула топлива в огонь и поставила чайник. Чем бы он не занимался, он единственный, кто предложил ей кров, еду и работу. Неужели Бог не простит ее, если она закроет глаза на его преступления? Не может быть, чтобы он окончательно погряз в грехе. Возможно, ей удастся убедить Джека отказаться от его пагубных привычек, не прибегая к помощи блюстителей закона. От этой мысли Фейт чуть приободрилась, стараясь не думать о том, как заставить взрослого мужчину сойти с преступной стези.

И в первый раз бросив взгляд на свою тоненькую, несмотря на семнадцать лет, фигурку, Фейт вздохнула. Она не была тщеславной. И прекрасно знала, что из-за небольшого роста и неразвитых форм больше тринадцати лет ей не дашь, если не меньше. Было время, когда она с завистью поглядывала на грудастых молочниц и цветущих деревенских девушек, окруженных толпой ухажеров, но родители ясно дали ей понять, что она не пара этим парням, даже если бы ей удалось привлечь их взгляды. Она слишком образованна для жизни на ферме.

Это было слабым утешением в ее одиноком взрослении, но Фейт не переживала по этому поводу в те недолгие часы, когда лежала в постели, прежде чем забыться сном после целого дня тяжелой работы. Ей с детства внушали, что Бог заботится обо всем, когда придет время, и она свято верила в эту истину. До недавних пор.

Бог явно не позаботился о том, чтобы одарить ее женственными округлостями, и она всей душой должна быть благодарна ему за это. Вряд ли Джек оставил бы ее у себя, ими бы знал, что она не ребенок. Фейт не представляла, как он поступил бы с ней в этом случае, и не желала размышлять на эту тему. У нее есть крыша над головой и еда, а если ради этого приходится делить кров с преступником, значит, так тому и быть.

Когда Джек вернулся с ее выпачканным в грязи узелком, хижину наполняли густые ароматы кофе, перлового супа и сырного пирога, который она испекла, воспользовавшись единственным яйцом, найденным в амбаре, и рецептом, доставшимся ей в память о француженке, вышедшей замуж за английского моряка. Фейт с гордостью извлекла пирог из духовки и улыбнулась, довольная результатом своих трудов. Джек вошел в дом, распространяя вокруг себя запах морозной свежести и лошадей.