Читать книгу "Ведьма философских наук - Анна Зюман"

— Я вам не верю, — улыбнулась я. — Возможность изменить данные в документах есть всегда. Просто вы не хотите морочить голову.

— Не хочу, — расплылся в самой обворожительной улыбке ректор. Да сколько же можно так мило улыбаться? — Но исключительно из желания помочь вам.

— Да неужели? — скрестила я руки на груди. — Позвольте поинтересоваться, каким же это образом?

— Не хотелось вам говорить, — еще раз улыбнулся ректор, — но вы иномирянка. А иномирцев у нас, мягко говоря, недолюбливают. Стоит кому-либо узнать, откуда вы, и вас линчуют на первом же столбе.

— Тогда почему этого не сделали вы? Что-то мне не верится, что ваш поступок по спасению меня-несчастной продиктован искренней душевной добротой.

— Из-за пророчества, — уже серьезно ответил ректор.

И улыбка, и доброжелательность вмиг слетели с Красавчика, позволяя увидеть его совершенно другим. Сейчас передо мной сидел не милый мальчик с обложки глянцевого журнала, а жесткий, возможно, даже жестокий руководитель, который не потерпит в своих владениях беспорядка и за любое нарушение установленного им порядка будет наказывать, не сомневаясь в правомерности своих действиях. Опасный тип. С таким связываться себе дороже. Это не наш декан, который был готов согласиться с чем угодно, лишь бы его лишний раз не тревожили.

— Тара никогда не ошибается, — продолжил ректор. — Это единственная причина, почему я принял вас в это учебное заведение и почему намерен не раскрывать вашей тайны. Надеюсь, вы понимаете, что, если вы сами раскроете себя, я не смогу, да и не буду защищать вас.

Взгляд ректора сделался еще холоднее, отчего мне совершенно расхотелось спорить и вообще о чем-либо его расспрашивать. Но я все же, пересилив себя, снова спросила:

— И что мне теперь делать?

— Учиться, — ректор поднялся с кресла, давая понять, что наша милая беседа окончена. — Желательно хорошо учиться. Ведь за хорошую учебу платят стипендию, а другим доходом в ближайшее время вы вряд ли сможете обзавестись.

— Понятно, — кивнула я. — Тогда последний вопрос. Как мне вернуться в свой мир?

— Боюсь, что никак. Открыть межмировой портал под силу только большому кругу ведьм. Но я очень сомневаюсь, что они станут это делать. Им легче просто убить вас.

Веселенькая перспектива.

В общежитие я возвращалась потерянной и совершенно не замечающей окружающую меня действительность. Что-то подсказывало мне, что я действительно в другом мире, а не сошла с ума. Ну не мог мой мозг перепутать имя с фамилией. И что же мне теперь делать? Учиться, как советовал ректор? И привыкать, что Ветер — это уже не фамилия и даже не кличка, присвоенная мне особо любящими меня студентами, а имя, которым будут меня звать далеко не только друзья?

К тому времени, как я доползла до своей комнаты в общежитии, Эйсма тоже вернулась. При этом она была невероятно сердитой и сразу выпалила мне:

— Завтра хоть мертвая, но на тренировку идешь!

— Это еще почему? — спросила я, не сильно обращая внимания на сопящую за моей спиной орчанку.

— Потому что без тебя Ланделин не хотел проводить меня на полигон.

О, Господи! Только ухажеров из студентов мне не хватало. Я же его лет на пятнадцать точно старше. И куда только он смотрит?

Впрочем, куда смотрит студент, мне услужливо подсказало зеркало, к которому я подошла расчесаться.

Смотря на свой усиленно помолодевший и похорошевший вид, я не могла не согласиться, что перенос в новый мир — это не такая уж и катастрофа. В конце концов, старая цыганка была в чем-то права. Кроме работы, меня в той жизни не держало ничего. Родители пятнадцать лет назад погибли в автомобильной аварии, бабушка ушла три года назад, муж… за мужа не будем, а детьми к своему тридцатнику я так и не успела обзавестись. Так, может быть, не так все и плохо? Ведь здесь я вполне могу начать совершенно новую жизнь, просто вычеркнув десять лет неудач, вновь ощутить себя двадцатилетней, молодой и красивой. Может быть, это мой шанс? Даже если в действительности я сейчас лежу где-нибудь в палате под мерно пикающими приборами или бьюсь в истерике об мягкие стены. Почему бы не попробовать?

Я никогда не опускала руки и никогда не умела долго грустить и предаваться меланхолии. Что бы в моей жизни ни происходило, я всегда находила силы поднять голову и двигаться дальше. Так почему я сейчас решила поступить по-другому?

Все.

Решено.

Здравствуй, моя новая жизнь. Здравствуй, новый мир. Надеюсь, ты готов к встрече с Восточным Ветром? Ведь я уже «гряду».

— Что там у нас по расписанию? — гордо задрав голову и тряхнув рыжей копной, спросила я соседку.

— В девять торжественное открытие нового учебного года. В десять вводная лекция. Обед. В два торжественное посвящение в студенты.

— А часиков в семь вечера начнется самое интересное, — продолжила я за Эйсму.

— Это что же? Здесь ничего такого не сказано, — потрясла перед моим лицом листом с расписанием Эйсма.

— Может, там и не сказано, но я ни за что не поверю, что старшие курсы не додумались проводить собственное, неофициальное посвящение младшеньких в студенты. А если все же не додумались, мы устроим его сами.

Эйсма непонимающе похлопала зелененькими глазками, но затем, видимо, решила не забивать себе голову лишней информацией и просто указала мне на часы, висящие над дверью.

Пора.

Еще раз придирчиво осмотрев себя в зеркале и подхватив свою новую фиолетовую сумку, я поспешила за орчанкой.

Глава 5. Не будите лихо, а то придет Восточный Ветер

Торжественное открытие учебного года проходило в большом зале сферической формы. Такое я видела впервые и впервые же осознала, что магия действительно существует. Просто ничем другим реальность существования этого зала нельзя было объяснить.

Чтобы попасть в него, нам пришлось пройти через центральный холл. Видимо, на торжественное открытие собрались все студенты академии, потому что в холле было не протолкнуться. Чтобы не быть затоптанной, я выставила впереди себя Эйсму и, крепко ухватив ее за талию, начала проталкивать орчанку вперед, громко крича:

— Осторожно, краска! Не отстирывается! Разъедает ткань! Осторожно! Краска!

Тех же, кто не внимал моему предупреждению и не спешил прочь с нашей дороги, Эйсма довольно ловко отпихивала в стороны, горланя не хуже меня:

— Чë, не слышал? Краска!

Когда же мы наконец добрались до нужного нам фиолетового коридора, орчанка обернулась и спросила:

— Ну как, донесла?

— Кого? — удивилась я.

— Не кого, а что. Краску донесла?

Я буквально примерзла к месту, не зная, плакать мне или смеяться. Соседка у меня, конечно, веселая, но некоторые ее реакции начали меня серьезно озадачивать.