Читать книгу "Тёмная магия - Сергей Куц"

– Идем, – промурлыкала волшебница.

Снова полутемный коридор, и впереди алый плащ темного мага. Зазвучала откуда-то приглушенная ритмичная музыка. Такую Эван никогда не слышала, в ней главная партия отводилась барабанам. А позади ступали оба ликтора темного мага. Яблоко исчезло.

Скоро оказались в жарко натопленном помещении без окон с влажным воздухом, центральную часть которого занимала наполненная до краев огромная чаша с подогретой водой; от нее исходил пар. Футов тридцать в длину и десять в ширину. Свет давали многочисленные факелы в настенных держателях.

– Не пугайся… – прошептала волшебница.

Полуобернувшись, она остановилась около воды, скинула плащ и принялась за пуговицы на сорочке.

– Что?.. – хриплым голосом произнесла Эван.

Чужие пальцы коснулись плеч и начали их осторожно разминать.

– Не отталкивай его. – Калиссандра оказалась полностью обнажена.

Телом волшебница была под стать богине, таким можно только восхищаться.

– Не отталкивай!

О! Эван и не подумает. Как же у нее затекла шея! Это Патрик, его нежные пальцы. Второй ликтор обошел девушку и, не сводя взора с Калиссандры, двинулся к дальнему краю чаши.

Волшебница нырнула в воду, взорвав ее поверхность брызгами. Несколько ударов сердца она плыла над самым дном из цветной мозаики, а затем вынырнула и вернулась к ученице.

– Раздевайся, – молвила она, показавшись из воды. Волны едва покрывали грудь мага, здесь было неглубоко.

Руки Патрика исчезли, он отступил назад, наверное, на шаг. Эван замешкалась. За спиной послышался шорох одежды. Мужчина в шаге от нее тоже раздевается. В шаге! У нее случится здесь! И с ним?

– Ну же!

Эван подчинилась. Зачатки страсти вдруг растаяли. Первоначальное томление куда-то исчезло, уступив место решимости идти до конца, и девушка приободрилась, вспомнив, что до появления собственных ликторов она не познает мужчину.

– Умеешь плавать?

– Да. – Искорка полностью обнажилась. Против воли Эван пыталась прикрыться. Боялась услышать насмешку над своей робостью, но видела только сверкающие глаза волшебницы.

– Тогда плыви за мной!

Калиссандра уплыла к противоположному краю чаши. Эван, зажмурившись, бросилась в воду и последовала за ней. Не оглядываясь на всплеск позади. Это, должно быть, Патрик! Мнилось, что он погнался за ней, чтобы…

Эван ускорилась и налетела на Калиссандру, стоявшую у дальней стены чаши, тут тоже было не слишком глубоко.

– Простите…

Волшебница вдруг обняла искорку, прижала к себе. Губы Калиссанды впились в губы Эван.

Девушка задыхалась, но ей хватало воздуха. Задрожала, только не от холода. Томление и страсть вновь и всецело завладели Эван. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что испытывала девушка прежде. Странная музыка из неведомого источника звучала все громче. Эван боялась открыть глаза, чтобы не утонуть во взгляде волшебницы. Но та вдруг оттолкнула девушку. Ах, как же не хотелось покидать объятия мага!

– Вылезай… – Голос волшебницы был тоже хрипл.

Девушка вновь подчинилась. Она покинула чашу с водой, и первое, что увидела Эван, стоя на коленях, – это полностью раздетый Брюс. Эван боялась опустить взор. Чтобы видеть только лицо Брюса! Но внутри девушки рождался огонь.

– Ложись на самом краю. На спину.

Сейчас Эван только подчинялась. Она опустилась на спину перед кромкой воды. Пред ней стояла Калиссандра. Голова волшебницы была запрокинута, сзади ее обнимал Патрик.

Эван закрыла глаза и через миг потерялась в собственных чувствах! Блаженство! Магия! Волшебство! Никогда раньше… Ничего подобного…. Музыка звучала все громче, все чаще били барабаны.

Ничего, кроме музыки и поглотившей девушку страсти…

Глава 4

Чудовище

Эван широко распахнула глаза и не мигая уставилась на белый высокий потолок. На несколько ударов сердца затаила дыхание, пораженная воспоминанием, что встало пред мысленным взором. Думала о том, чем закончилась встреча с Калиссандрой ди Каллис и… двумя ее ликторами.

Она будто в лихорадке. Вся горит! Уши! Щеки! Губы пересохли. Потому что то, что случилось… все, буквально все, от отца и сестер до последнего бонда в имении ди Рокков, назвали бы не иначе как позором и блудом. Однако Эван ди Рокк, дочь барона Огюста ди Рокка, наследница гордого и древнего рода, теперь темная, и сие… бурные чувства меж мужчиной и женщиной, равно и – девушка вновь поняла, что сгорает от стыда, – женщиной и женщиной – есмь исток темной магии…

– Смотри-ка, проснулась!

– Ее лихорадит. – Холодная ладонь коснулась лба Эван.

Девушка понимала, что слышит чьи-то голоса, и, значит, рядом кто-то есть. Почувствовала и чужое прикосновение, но воспринимала все совершенно отстраненно и с полным безразличием. Думала лишь о том, что сгорает от стыда, да пыталась забыть произошедшее, но мысли о случившемся меж ней, ее наставницей и двумя едва знакомыми мужчинами не отпускали бедную девушку ни на мгновение.

– Ого! Руку обжечь можно! – Кто-то коснулся пылающей щеки Эван.

– Я за фрау Нарной!

Голоса стихли, и как будто хлопнула дверь. Эван закрыла глаза. Никто больше не тревожит, только воспоминание терзает душу и разжигает внутри тела все более жаркий огонь. А может… Может, лучше так и сгореть?

Эван неожиданно для себя обрадовалась. Да! Сгореть! Пусть прервется ее жизнь, а с ней и позор для рода ди Рокков!..

– Глупые курицы!

Кто это? Кажется, новый голос, кто-то пришел. Но какая разница, раз Эван решила умереть… и она умирает, а вместе с ней покинет этот мир и воспоминание о распутстве, обесчестившем наследницу славного имени.

– Глупые, глупые курицы! Велено же было позвать, как только она ворочаться начнет! Откуда вы, дуры такие, только в академии беретесь.

– Из Сигмара она.

– А ты… Как ты…

– Ну-ка заткнулись обе! Ни слова больше!

Эван вдруг захотелось рассмеяться. Кто-то ругается. Спорят. Ну и пусть, это ничего не значит для смерти. Пустое, как и для той, кто решила уйти. Но Эван посмеялась бы над ничтожной суетой рядом с собой. Она…

Однако Эван смогла выдавить лишь стон.

– Потерпи! Терпи, девочка. Я сейчас!

Чьи-то руки легли на пылающее лицо Эван. Холодные руки, и… Ах! Новый стон сорвался с уст девушки, он шел прямо из груди и нес с собой облегчение. Волны холода, чуть ли не колючего мороза, исходили от ладоней, коснувшихся Эван. Они гасили жар и мысли, тяжелые, как бред в лихорадке. Огонь, сжигающий изнутри, упирался, он не сдавался, но волны хлада прокатывались по всему телу Эван, от головы до кончиков пальцев на руках и ногах, и с каждым новым приливом сознание очищалось от дурноты и постепенно угасал жар.