Читать книгу "Последний трюк - Себастьян де Кастелл"

– Королева об этом узнает, – сообщил я, спускаясь по лестнице.

– Королева меня любит, – возразила Ториан.

К сожалению, так и было. Королева Джиневра питала слабость к жёстким, решительным молодым женщинам, а более жёсткой и решительной, чем Ториан Либри, не существовало. Кроме самой королевы, конечно.

Мы подошли к ряду из шести камер, предназначенных для заключённых, которых королева предпочитала держать поблизости. Каждая камера была необычайно хорошо обставлена – с красно-золотыми бархатными занавесками, обеспечивающими тепло и уединение. Над привинченным к полу маленьким письменным столом и крепким стулом висела табличка с надписью на архаичном дароменском языке. Я всё ещё не сумел перевести эту надпись, но почти не сомневался, что она гласит: «Да, ты влип». Койка в углу, хоть и узкая, была довольно удобной.

В таких камерах можно хорошо выспаться – как я выяснил, проведя в них гораздо больше времени, чем положено одному из королевских наставников её величества.

– Меня королева тоже любит, – напомнил я Ториан.

Кажется, сейчас она должна отпереть дверь и запихнуть меня в одну из камер. Вместо этого она повернулась ко мне, в её глазах отразился свет лампы.

– Как жаль, что ты, похоже, не испытываешь к ней взаимных чувств, меткий маг.

– То есть?

Ториан начала расхаживать вокруг меня в узком коридоре, периодически останавливаясь, чтобы ткнуть меня острым ногтем.

– Мне сдаётся, если бы ты действительно заботился о её величестве, то перестал бы раздражать её маршалов, которые, если ты забыл, отвечают за безопасность королевы. Вот первое правило.

Тык.

«Не заглатывай наживку, – напомнил я себе. – Просто позволь ей немного тебя помучить, и скоро ты всю ночь будешь наслаждаться хорошей и удобной камерой».

– Второе правило состоит в том, что ты должен выполнять свою работу, а она – насколько я могу судить – заключается в том, чтобы играть в карты с её величеством. Рассказывать ей анекдоты. Заставлять её смеяться. Время от времени расхаживать по дворцу – с этими своими взъерошенными волосами и хорошеньким личиком, изрекая премудрости аргоси о «Пути Воды», дабы разжигающие вражду дворяне нашей забытой Богами империи начали нервничать настолько, что строили свои убийственные планы в отношении тебя, а не королевы.

Ториан вдохнула и спросила:

– Ну, картёжник? Можешь что-нибудь сказать в своё оправдание?

– По-твоему, у меня красивое лицо?

Тык.

– Я могла бы не обращать внимания на всё остальное ради неё. Но нарушение третьего правила, меткий маг! Это то, чего ни я, ни люди, на которых я работаю, не могут простить.

Она снова попыталась меня ткнуть, но моё терпение было на исходе, и на сей раз я отвёл её руку.

– Если ты собираешься запереть меня на ночь, сделай это, и хватит уже…

– Третье правило, – продолжала она, подскочив ко мне, – если ты когда-нибудь услышишь сплетни о том, что на мою территорию вторгся наёмный маг джен-теп, ты первым делом явишься с этой информацией ко мне, чтобы я могла выполнить свою работу.

Тут она развернулась, обращаясь к отсутствующей аудитории.

– Но что вместо этого делает меткий маг, шулер аргоси? Он тайком выходит из дворца, чтобы сразиться с лорд-магом в одиночку. Даже не берёт с собой проклятого белкокота, который, честно говоря, начинает смахивать на мозг вашей компании.

– Ты, кажется, забыла одну вещь, лейтенант.

Она пристально посмотрела на меня, мгновенно поймав в ловушку цвета индиго. Уголок её рта приподнялся, совсем чуть-чуть, в намёке на улыбку. Когда Ториан заговорила, её слова вырывались тихими выдохами, как будто она читала вслух книгу любовных стихов:

– Я забыла, что ты перехитрил мага, не так ли?

– Да, – ответил я, хотя в тот момент не мог вспомнить, с чем именно соглашаюсь.

Как бы странно это ни прозвучало, я не сомневался, что её величество королева Дарома, Джиневра I, велела Ториан Либри быть моей связной со службой маршалов (или «нянькой», как выразилась Ториан) из некоего извращённого желания увидеть, как мы поженимся. Мы оба были молоды, оба свободны. У Ториан имелась бесконечная орда поклонников, выпрашивающих её внимания. У меня… Ну, думаю, в конце концов у нас не так уж много общего. Тем не менее королева, казалось, решила нас свести.

«И она ещё задаётся вопросом, почему столько подданных желают её смерти».

Ториан постучала пальцем по моей груди. По чистой случайности палец попал в дыру на рубашке. Я почувствовал покалывание, когда её кожа коснулась моей.

– Ты одурачил его одной из своих хитроумных уловок? – спросила она, не убирая кончик пальца.

– Довольно оригинальной, раз уж ты об этом заговорила. Видишь ли, я нанял актёра, чтобы…

– Мне.

Тык.

– Всё.

Тык.

– Равно.

Тык.

– Ой! Вот теперь ты меня оцарапала!

Она подняла палец, показывая единственную каплю крови, прилипшую к ногтю.

– Бедный ребёнок. Скажи мне вот что, картёжник. Что станет с моей королевой в тот день, когда у тебя закончатся фокусы?

Мне уже второй раз задавали этот вопрос. При нормальных обстоятельствах он послужил бы поводом для размышлений, но я уже устал от того, что в меня тычут пальцем и толкают, предъявляя претензии, которые я слышал уже десятки раз. Сперва я решил не осложнять своё положение, но теперь сделал то, чего никогда не сделал бы ни один здравомыслящий человек: схватил лейтенанта Ториан Либри, возможно, самого опасного маршала в империи, за лацканы длинного кожаного пальто и оттолкнул.

Надо сказать, когда речь идёт о рефлексах и боевых приёмах, я не встречал никого опасней моей наставницы Фериус Перфекс. Но Ториан ненамного от неё отстаёт.

Она заломила мне руки за спину, и моя голова оказалось зажатой в прутьях одной из камер, прежде чем я успел завизжать, как потерявшийся маленький мальчик. Завизжал я вскоре после этого.

– Ты и вправду только что пытался поднять на меня руку, картёжник?

Её губы почти касались мочки моего уха, тёплое дыхание дразнило крошечные волоски на моей шее. В жизни нет более неловкого ощущения, чем быть одновременно напуганным и возбуждённым. И всё же, хотя с арта фортезия у меня не очень, с моим арта валар – или, как его называет Фериус, «бахвальством» – всё в порядке.

– Тебе лучше промыть порез, – сказал я голосом спокойным, как стоячая вода, несмотря на боль в запястье – от хватки лейтенанта кости больно соприкасались друг с другом. – Ты же не хочешь, чтобы палец, которым ты в меня тычешь, загноился.

– О чём ты…

Она внезапно отодвинулась, удивлённо ахнув.