Читать книгу "Новогодняя жена - Екатерина Романова"

— А что в вашем мире полагается за обман монарха?

Граф стиснул ручки кресла так, что у него костяшки побелели. У графа, не кресла. У последнего деревянные костяшки жалобно хрустнули. Если бы мог, муж бы сейчас вскочил. Внутри дикая мыслишка проскочила, что может он вскочить. Может, просто не особо хочет. Стимула нет. Подалась вперед и медленно, по слогам произнесла:

— Сла-бак!

В комнате резко похолодало. Тусклый кристаллик под потолком зазвенел и лопнул, осыпавшись на пол мелкой крошкой. Пламя на свечах пошатнулось, но устояло. Кажется, я немного переборщила с мотивацией. Неправильно как-то она работает в этом мире.

— Ладно, ладно. Без нервов. Я сажусь!

Подняла ладони кверху и медленно вернулась в кресло, давая зарок больше не разговаривать с этим нервным типом.

— Все время пребывания в замке вы будете изучать необходимые науки, чтобы не ударить в грязь лицом перед монархом. Магия, этикет, история. Но при этом вам запрещается без разрешения и тем более в одиночку покидать пределы замка. И самое главное. Мадлен!

— Кристина.

Мужчина замер на мгновенье. В его взгляде что-то изменилось. Или, может, мне это только показалось, потому что со следующим взмахом ресниц передо мной сидел все тот же засранец.

— Мадлен. Никаких интрижек!

— Ну, знаешь ли! — даже на «ты перешла». Хамы ни одного мира не заслуживают уважительного отношения. — Я, вообще-то, люблю своего мужа и планирую к нему вернуться!

— Будь это так, вы бы здесь не оказались.

— Это ошибка! Большая вселенская ошибка. Меня мой брак полностью устраивал.

Ага. Давай, обманывай сама себя.

— Обмен возможен, только если все его участники желают перемен.

Вон оно что. Выходит, и графа в женушке не все устраивало. Мужчина помолчал и добавил:

— Исполнять супружеский долг от вас не требуется.

Ну, ты прямо к жизни меня вернул, а то уж я вся извелась прямо!

— Мы будем жить в разных комнатах, на разных этажах.

— И никого это не удивит?

— Слуги скорее удивятся, если вам удастся не потерять панталоны в первую же неделю.

— Да вы обалдели?! За кого вы меня принимаете?

— Я… что?

Замечательно! Я даже не могу показать всю степень своего шока, потому что на Ирбисе не понимают земного сленга! А как они вообще меня понимают? Как я их понимаю? Голова сейчас взорвется. Домой хочу! Бутерброд с красной икрой хочу. И кредиты, фиг с ними, тоже хочу. Да пусть даже крышка унитаза поднятая, лишь бы подальше от этого отмороженного.

— Значит, так, бесчувственное ты чудовище. Я, Кристина Золотова, кандидат медицинских наук, опытный и уважаемый токсиколог, верная супруга, преданный друг! Если ты хочешь дождаться от меня помощи, то и веди себя соответственно!

Граф понимающе кивнул, поджал губы, обдумывая что-то, а затем выдал с ледяным спокойствием:

— Вы пробудете в этом мире тридцать дней. Так или иначе. И только вам выбирать, какими будут эти дни. Будете ли вы передвигаться свободно и хорошо питаться или просидите взаперти в холодной башне на воде и хлебе. Я всегда могу сказать королю, что моей супруге нездоровится.

Ну все. Сейчас кому-то самому не поздоровится!

Я угрожающе поднялась, выискивая взглядом что-нибудь тяжелое, но вспомнилось ледяное касание невидимых щупальцев и боевой решимости поубавилось. В том, что мой новый муж владеет магией сомневаться не приходится. Не полтергейст же у него тут живет. Станет он жить с таким вот соседом по комнате…

— Если думаете, что напугали — не на ту напали! — выдала дрожащим голосом и даже на уважительную форму обращения перешла. Раз уж ему такие отношения хочется, такие и получит. — Я в этом мире, потому что вы доведены до отчаяния! У вас отбившийся от рук ребенок и жена развратница, что не удивительно, когда отец и муж — ледяная глыба! Не надо быть магом, чтобы понять, в чем проблема Анахель. Дети нуждаются в любви. А где ее взять, если матери ребенок не нужен, а вы любите только самого себя? Этот разговор мне надоел. Подумайте над своим поведением и, когда будете готовы к адекватному общению — найдете меня.

Поднялась и на эмоциях понеслась к двери. Пусть видит, что я решительно настроена и свои щупальца при себе держит.

— Помните, Кристин! Не влюбитесь в меня!

— Да я лучше себе глаза выколю! — прорычала и вышла, громко хлопнув дверью.

Мерзкий, мерзкий бесчувственный старикашка! Ладно, не старикашка, вполне себе еще крепкий мужчина в расцвете сил, но все равно мерзкий. До того мерзкий, что мне самой мерзко от степени его мерзости.

Брр! Содрогнулась всем телом. Так меня колотило от гнева, так лихорадило!

6. Почему наглый тип такой наглый

— Как все прошло? — с волнением спросили Этьен и Доротея, дожидавшиеся меня под дверьми в мужнину спальню.

— Я его придушить готова. Вот этими вот руками! Не снимай, говорит, панталоны, не влюбись, говорит, в меня! Да кто в тебя влюбится такого? Кому ты вообще сдался? — обратилась к запертой двери.

— Тише, тише! Услышит же! — ужаснулись Этьен и Доротея.

— Уже слышал. Мне скрывать нечего и стесняться тоже нечего. Правда она такая, жалит хлеще крапивы, когда виноват, и обтекает теплой водой, если невиновен. Мне нужно остудиться. И это… есть что на плечи накинуть?

Доротея растерянно переглянулась с Эйнштейном.

— Так вам холодно или жарко?

— А… остудиться, в том смысле, что мне нужно пар выпустить.

— Вы умеете пускать пар? — искренне изумилась Доротея.

Ну е-мое… Идиомы на Ирбисе тоже не понимают. Хм. Мне пришла гениальная идея, как совместить приятное с полезным.

— Шуба есть? Холодно ведь на улице наверняка.

— Госпожа, вы меня совсем запутали. То жарко, то холодно, то шуба, то накидка…

— Дуй за шубой, а ты, Альберт, за девчонкой. Встретимся на улице.

— Зачем?

— Пар выпускать будем. Все. Идем, идем! Ребенка только укутайте потеплей, чтоб не застыла.

Через четверть часа мы с Доротеей внизу дожидались Альберта и Анахель. Я щеголяла в модной шубке, прикрывающей филей, и пуховой шапке. Помощница закуталась в пуховой платок и накинула на плечи что-то похожее на тулуп. На мое счастье на Ирбисе не брезгуют зимней обувью. Я сунула ноги в валенки и блаженно выдохнула. Наконец-то избавилась от ходулей!

— Госпожа! Необъяснимое с вами! Зачем же вы обувь прислуги надели? Вот ваши вышитые каменьями черевички.

Приподняла подол платья и посмотрела на валенки. Теплые, целые, по размеру. Опустила подол.

— Вот пусть тот, кто их вышивал, и носит такую обувь зимой. Я в валенках пойду! Госпожа я или не госпожа?