Читать книгу "Французская рапсодия - Антуан Лорен"

«Форбс». Нахальства вам не занимать…

Аврора. Да, вы правы, нахальства мне не занимать.

«Форбс». Почему вы захотели работать с ним?

Аврора. Именно этот вопрос задал мне и он. Но не стал ждать ответа, а тут же спросил, сколько будет шестьсот семьдесят пять умножить на пятьсот шестьдесят четыре.

«Форбс». И?

Аврора. Триста восемьдесят тысяч семьсот. Он удивился, что я быстро ответила, и задал еще несколько таких же вопросов. На каждый я ответила и ни разу не ошиблась. Судя по всему, мы с ним оба хорошо умеем считать в уме. Благодаря этому между нами сразу возникло взаимопонимание. Затем я оставила секретариат Марио Мончелли и перешла на работу в «Аркадию» вторым ассистентом. Полгода спустя личный ассистент ЖБМ приняла решение изменить свою жизнь – в нашей среде это происходит довольно часто. ЖБМ предложил мне работать непосредственно с ним».

Аврора открыла дверь своей квартиры. Ни мужа, ни детей, ни собаки, ни кошки. У нее не было никого, даже любовника. Последний из них какое-то время мирился с тем, что его подруги почти никогда не бывает дома и что она зарабатывает в пять раз больше, чем он, но в конце концов не выдержал. Она посмотрелась в зеркало в передней и увидела привлекательную девушку с длинными белокурыми волосами и ясным, несмотря на усталость, взглядом. В кармане тренькнул мобильник.

ЖБМ

Спокойной ночи, Аврора. Спасибо, что вы есть.

Омолаживание

«Кто он, этот ЖБМ?» Заголовок шел через всю первую полосу «Фигаро», рядом помещалась фотография бизнесмена. На ней было видно, что виски у него совсем белые, но в глазах была та же едва заметная печаль, и он улыбался той же кошачьей улыбкой. Сложенные руки он держал перед собой; из-под пиджака выглядывали манжеты голубой сорочки с бриллиантовыми запонками. Судя по внимательно-сосредоточенному лицу, снимок делали на какой-то конференции. «Фигаро» не сообщила ни одной подробности, которой Ален уже не знал. Зато газета забыла упомянуть, что в 1983 году ЖБМ выступал спонсором группы «Голограммы», исполнявшей музыку в стиле «новой волны». Накануне они с Вероникой посмотрели по телевизору передачу, ужиная горячими сэндвичами. Алену больше всего запомнился Франсуа Ларнье, во взгляде которого на миг мелькнуло чувство полнейшей паники, зафиксированное камерой. Надо думать, у бедолаги почва из-под ног ушла. ЖБМ раздавил его походя, даже не ставя перед собой такой цели – так хозяин загородного дома, подавая задом в гараже машину, нечаянно сбивает свою собаку. Слышен короткий визг, и сразу после – тишина. Ой, я раздавил Медора. Но официальный кандидат и взвизгнуть не успел. Он умер молча, собрав в кулак остатки доблести. «Это не он был парнем вашей вокалистки?» – спросила Вероника. «Он», – скупо ответил Ален.

* * *

Тем утром боль в спине немного отпустила.

– Я связался с остальными, – сообщил Ален, складывая газету.

Он произнес эту фразу таким же уверенным и безапелляционным тоном, каким обычно говорил пациентам: «Я назначу вам антибиотики».

– Наверняка у кого-то еще сохранилась эта кассета, – добавил он в надежде получить от Вероники одобрение, а заодно убедить самого себя, что поступил правильно.

Вероника, только что появившаяся из ванной, одетая и безупречно накрашенная, кивнула:

– Конечно, это тебя отвлечет. К кому думаешь наведаться к первому? К своему другу Вогану?

Ален уловил в ее словах оттенок иронии.

– Нет, только не к нему, – ответил он, слегка задетый. – Я послал имейл Фредерику Лежену, но он в Таиланде…

Вероника подняла брови, демонстрируя удивление подобной глупостью.

– Еще один имейл послал Стэну Лепелю, на адрес его галериста, – добавил Ален. – И еще один Пьеру Мазару, брату ЖБМ. Он антиквар.

– А где он живет?

– В Париже.

– Тогда зачем этот имейл? У него свой магазин, возьми да сходи туда. Заодно развеешься, а то ты уже неделю из дома не выползал. Оденешься, побреешься, причешешься… Нельзя же всю жизнь провести в пижаме.

Ален ничего не ответил. Он встал и подошел к кофемашине, чтобы сделать себе еще чашку кофе. И подумал, что Вероника сегодня утром что-то необычайно оживленна.

За дни болезни у него появилось ощущение, что чем меньше ему хотелось шевелиться, тем бодрее выглядела Вероника; она вставала раньше, чем обычно, и лучилась энергией, какой он не замечал за ней уже много месяцев. Он даже задумался, а не завела ли она любовника, но не смог найти среди их общих знакомых никого пригодного для этой роли. В сущности, с точки зрения мужа, которому давно надоела жена, в этом заключалось определенное удобство – пусть ее другой развлекает. Неверные жены возвращаются со свиданий в игривом расположении духа и не ворчат, так что терпеть их рядом гораздо легче. Но и любовник видит женщину исключительно с хорошей стороны: его не касаются повседневные заботы и домашние хлопоты, то есть все то, что постепенно губит любовь. Любовники оставляют тягостное бремя будничной жизни за скобками свидания, чтобы, расставшись, вновь взвалить его на себя. Может, и ему завести любовницу? Ален мысленно перебрал знакомых женщин, прикидывая, кто из них согласился бы закрутить с ним роман. Его кастинг оказался коротким – хватило пальцев одной руки. Но главное, он не внушал оптимизма и сулил больше проблем, чем удовольствий. В конце концов Ален плюнул на эту затею.

* * *

Оставшись в квартире один, он снял телефонную трубку и набрал номер магазина «Былые времена», принадлежавшего Пьеру Мазару. После нескольких длинных гудков включился автоответчик, голосом Пьера сообщивший часы работы магазина и предупредивший, что заказы на автоответчик не принимаются. Вероника была права – проще сходить туда самому. Небольшая прогулка ему не повредит. Ален направился в ванную. Болезненно сморщившись, стянул с себя домашний халат и посмотрелся в зеркало. Ничего хорошего он там не увидел: неряшливая недельная щетина, на подбородке явственно белая, очки на носу… Он становился все больше похожим на своего отца. Ален взял бритву и пену для бритья. Полчаса спустя он был безупречно выбрит. Он даже слегка подстриг волосы, позаимствовав у Вероники ножницы, и запустил лапу в упаковку с линзами, срок годности которых еще не истек. Очки без оправы, по словам продавца из «Оптики», его «молодившие», отправились в помойное ведро, присоединившись к ватным тампонам, которыми Вероника снимала макияж. Перед тем Ален с садистским наслаждением скрутил их в бараний рог, некстати вспомнив, что страховка возместила ему лишь малую часть стоимости очков.

Отражение в зеркале все еще мало напоминало Алена – гитариста группы «Голограммы», но все же чуточку к нему приблизилось. Он достал из шкафа черный костюм и белую сорочку, потянулся было к красным носкам, купленным в Риме, в лавочке, якобы снабжавшей Ватикан и лично папу, но вовремя одумался и сделал выбор в пользу черных носков и мокасин. Теперь он выглядел шикарно, но строго. В передней его взгляд упал на трость, стоявшую вместе с зонтами. Этот предмет, очевидно доставшийся в наследство от кого-то из предков, хранился в доме давно и не был лишен элегантности, но плохо соответствовал его профессии, да еще и наводил на мысли о болезни или старости. Ален вернул трость на место, налил себе стакан воды и принял две таблетки дафальгана по 500 мг каждая.