Читать книгу "Исход. Как миграция изменяет наш мир - Пол Коллиер"

Трудящиеся, переселяющиеся из бедных стран в богатые, выбирают для себя новую социальную модель. В результате их производительность резко возрастает. Такого же прироста производительности можно добиться, насаждая функциональные социальные модели в низкопроизводительных обществах, вместо того чтобы перемещать их население в высокопроизводительные общества. В конечном счете решающую роль играют идеи, которые могут распространяться по самым разным каналам. Общества действительно перенимают друг у друга идеи и претерпевают соответствующие изменения: за свою жизнь я наблюдал несколько подобных случаев. В 1970-е годы это произошло в Западной Европе, когда Испания, Греция и Португалия отказались от диктатуры в пользу демократии. В 1989 году Советская империя освободилась из-под власти коммунистов, и другие регионы откликнулись на это событие свержением ряда военных режимов в Латинской Америке и Африке. Поразительные преобразования идут у нас на глазах: «арабская весна» уже привела к переменам в Тунисе, Египте и Ливии, а вскоре это ожидает и Сирию. Все эти события демонстрируют привлекательность идеи демократических институтов. Говорят, что в самом начале холодной войны советский вождь Сталин задал риторический вопрос: «Сколько дивизий есть у папы римского?». Тем самым он хотел сказать, что мощь советского государства восторжествовала над религией, но с тех пор стало ясно, как сильно он заблуждался: идеи сильнее пушек. «Жизнеспособна ли коммунистическая социальная модель?» – вот над каким вопросом ему следовало задуматься. Перенос идей обеспечивает стремительную конвергенцию многих стран, прежде бывших бедными, с экономиками, имеющими высокий уровень заработной платы. Это снизит нужду в миграции, а может быть, даже приведет к тому, что она пойдет вспять. Однако не существует простых институциональных образцов, которые просто следует скопировать. Институты, нарративы, нормы и организации не обязательно должны быть повсюду одинаковыми, однако им необходима согласованность.

Кроме того, перемещение людей можно заменить перемещением товаров. Собственно, первоначальный импульс к миграции трудящихся в страны с высоким уровнем заработков сводился к необходимости обойти торговые ограничения, наложенные богатыми странами на импорт из бедных стран. Главные британские общины азиатских мигрантов – в Брэдфорде и Лейчестере – были основаны людьми, первоначально завербованными для работы на тамошних текстильных фабриках. Эти фабрики потеряли привлекательность для британских рабочих из-за роста заработной платы в других секторах экономики. Более эффективным решением был бы перевод текстильной промышленности в Азии, что и произошло примерно десять лет спустя. Однако установленные британскими властями торговые барьеры в сфере текстильного импорта лишали производителей такой возможности. В результате торговый протекционизм, ненадолго продливший жизнь британских фабрик, оставил наследие в виде общин азиатских иммигрантов. Ограничивая перемещение товаров, как поступила Великобритания, и тем самым вызывая ответное перемещение людей, мы не получаем общей экономической выгоды – зато сталкиваемся с целым рядом социальных издержек. Нередко утверждается, что расширение масштабов миграции – один из неизбежных аспектов глобализации. Но по сути это лишь пустая риторика. Перемещение людей отнюдь не является неотъемлемой чертой глобализации; мы можем использовать вместо него такие альтернативы, как перемещение товаров, капитала и идей.

Всегда, когда у нас имеется возможность обеспечить рост производительности перемещая не людей, а товары, идеи или деньги, мы поступим разумно, если именно так и сделаем. Скорее всего, именно это и будет происходить на протяжении ближайших ста лет. Однако, как я покажу ниже, эти альтернативные варианты работают слишком медленно для того, чтобы устранить колоссальный разрыв в доходах между беднейшими обществами и богатыми странами еще при нашей жизни.

Миграция и разрыв в доходах

Экономический рост богатых стран в период золотого тридцатилетия и стагнация бедных стран имеют принципиальное значение для понимания причин современной миграции. Следствием достигнутого в тот период беспрецедентного процветания стало появление стимулов к тому, чтобы вновь открыть двери. Из-за полной занятости наниматели отчаянно нуждались в работниках. Кроме того, исчезли страхи, удерживавшие рабочих от коллективных действий, вследствие чего профсоюзы выросли в размерах и вели себя более воинственно. Власти, будучи крупнейшими нанимателями, непосредственно сталкивались с нехваткой рабочей силы, но при этом им приходилось как-то реагировать на волну забастовок и ценовую инфляцию, сопровождавшую профсоюзную активность. В погоне за экономическим ростом приглашение рабочих из стран с намного более низким уровнем жизни казалось удачным шагом. Левые политики нуждались в рабочей силе для расширявшейся сферы услуг и инфраструктуры; правые политики нуждались в иммигрантах для того, чтобы заткнуть ими узкие места, тем самым ускорив экономический рост и обуздав профсоюзы. Поэтому власти не только ослабляли ограничения на иммиграцию, но и принимали меры к тому, чтобы привлечь иностранных рабочих. Германия приглашала турок, Франция – североафриканцев, Великобритания – выходцев из Карибского бассейна, а США – латиноамериканцев; например, Закон 1965 года об иммиграции радикально облегчил въезд мигрантов в США.

Открывая двери, власти богатых стран могли быть уверены в том, что желающие войти в эти двери найдутся. Широкий разрыв в доходах служил для людей из бедных стран мощным стимулом к тому, чтобы перебраться в богатые страны. Однако, несмотря на этот разрыв, первоначально поток мигрантов был не более чем ручейком. Как будет показано в главе 6, на пути международной миграции стоят всевозможные барьеры, помимо чисто юридических ограничений.

Экономисты лишь недавно сумели смоделировать миграцию, используя весь набор приемов, имеющихся в их дисциплине. Прежде препятствием к этому являлась безнадежная неадекватность данных о международной миграции: сколько бы теорий ни создавали экономисты, их было невозможно проверить. Крупные базы данных – это публичные средства производства прикладной экономики: продолжительные усилия, необходимые для того, чтобы собрать их, лишают отдельных исследователей желания заниматься этим, и потому эту работу приходится выполнять международным экономическим организациям, которые способны регулярно выделять на нее необходимые ресурсы и обладают соответствующими полномочиями, полученными от заинтересованной общественности. На протяжении последних нескольких лет в нашем распоряжении начали появляться такие базы данных, но лишь в 2012 году Всемирный банк обнародовал крупную базу данных, которая, по всей вероятности, станет бесценным источником для проведения подобного анализа. За последние пять лет наши фактические знания в этой области расширились сильнее, чем за предыдущие пятьдесят, хотя имеющиеся у нас данные в большинстве своем все равно относятся к периоду до 2000 года.

Учитывая эту оговорку, мы все же можем сказать, что знаем три важные вещи о причинах международной миграции. Первая из них состоит в том, что миграция – это экономическая реакция на разрыв в доходах: чем он шире, тем при прочих равных условиях сильнее стимул к миграции. Вторая сводится к существованию бесчисленных экономических, юридических и социальных препятствий к миграции, в своей совокупности весьма существенных, вследствие чего миграция представляет собой инвестицию: прежде чем получать прибыль, необходимо понести издержки. Поскольку издержки инвестиций в наименьшей степени доступны для самых бедных, это обстоятельство компенсирует стимул, создаваемый разрывом в доходах. Если разрыв широк из-за чрезвычайной бедности людей в стране, служащей источником миграции, то их желание эмигрировать, скорее всего, не осуществится. Третий важный момент заключается в том, что издержки миграции резко снижаются в том случае, если в стране, принимающей мигрантов, уже имеется диаспора выходцев из страны, служащей источником миграции. Издержки миграции сокращаются по мере того, как разрастается община иммигрантов, уже осевших на новом месте. Таким образом, темп миграции определяется шириной разрыва, уровнем дохода в стране – источнике миграции и величиной диаспоры. Эти факторы взаимодействуют друг с другом не аддитивно, а мультипликативно: как широкий разрыв при небольшой диаспоре, так и узкий разрыв при крупной диаспоре дадут лишь ручеек мигрантов. Большой поток обеспечивается сочетанием широкого разрыва, крупной диаспоры и не слишком маленького дохода в странах – источниках миграции.