Читать книгу "Улица Иисуса - Самид Агаев"

– А насчет тризны – это мысль правильная, – одобрительно сказал Егор. Он шел, стараясь не упустить Марию из виду. Али едва поспевал за ним. Они шли по городу некоторое время, пока не увидели, что женщина, остановившись, поджидает их.

Приблизились.

– Спасибо вам, добрые люди, – сказала она. – У меня нет своего дома в Иерусалиме. Я остановилась на этом подворье. Сейчас буду молиться о муже, а утром пойду к его гробнице. Его должны положить в склеп, специально высеченный в скале и закрыть другой скалой. Мне разрешили прийти завтра с Марией, матерью Иакова, и Саломией, чтобы умастить его тело благовониями.

– Послушай, – сказал женщине Егор, – умершие лишены эгоизма. Им не надо, чтобы их оплакивали. Им от этого хуже, они страдают, видя какое горе испытывают близкие. Наверное, ты голодна. Мы сейчас собираемся поужинать. Ты могла бы разделить с нами трапезу.

После этих словах Мария заплакала.

– Что такое, – испугался Егор, – я тебя обидел?

– Если бы он взял меня на трапезу, ничего бы не случилось, – воскликнула женщина. – Я бы почувствовала предательство, предупредила бы его.

– О чем ты? – насторожился Али.

– Ах, ни о чем. Поздно говорить уже. Он сказал, что там будут только мужчины, и я согласилась не ходить.

– Постой, постой, – сказал Егор, – как звали твоего мужа? Возможно, я был с ним в одной компании, – сказал Егор. – Как сейчас помню, слева Дисмас, а справа – Гестас. Или наоборот. Кто из них?

– Моего мужа звали Есуа, – печально молвила Мария, – на его кресте было написано – царь иудейский.

– Откуда ты? – спросил Али.

– Из Магдалы. Это в Галилее.

Али и Егор переглянулись.

– Ты была одна на казни? – спросил Егор. – А где же все остальные. Те, кто вкушал с ним вечерю, и не вступился за него. Все-таки двенадцать человек, это почти висак[38]Я с меньшим числом в бой ходил.

– Почему же, там была его мать, его тетка Мария Клеопова, мать Иакова меньшего и Иосии, Саломия, мать сыновей Зеведеевых. Этих двенадцати там я не видела, но там были другие его ученики.

– Почему же ты стояла одна, и ушла одна?

– Они не очень меня жалуют. Не могут простить мне, что Есуа сошелся со мной. Особенно Петр ревновал. Многие считали меня блудницей.

– Мы можем тебе чем-то помочь? – спросил Егор.

– Нет, спасибо вам за участие.

– Мы уходим, – объявил Егор, – а ты знай меру в своем горе. И помни, что когда-нибудь, мы все умрем.

Мария вошла в ворота. Они пошли дальше по улице, в конце которой их взяли в плотное кольцо несколько вооруженных людей. Прозвучали слова.

– Именем царя Ирода Великого, вы арестованы.

– Это вы кому, мне или ему? – уточнил Егор.

– Вы оба арестованы.

– Как и я тоже, – удивился Егор.

– И ты тоже, не пререкайся, следуйте за нами.

– Этого не может быть, – настаивал Егор. – Обычно арестовывают его, – сказал он, указывая на Али, – а я потом ломаю голову, как его вызволить.

Дальнейший разговор происходил в караульном помещении охраны Синедриона. Их допрашивал дежурный судья, которого специально привели.

– На каком основании нас арестовали, – спросил Али.

– Вы обвиняетесь в шпионаже и подрывной деятельности протии Израиля.

– Это какое-то недоразумение. Мы только сегодня прибыли в Иерусалим, даже при желании, мы бы не успели ничего нашпионить, а тем более подорвать.

– Лазутчики доложили, что вы сопровождали женщину легкого поведения.

– И что, это преступление?

– Само по себе нет. Но есть отягчающие обстоятельства. Эта женщина состояла в длительной связи с преступником, распятым сегодня на кресте.

– Говорил я тебе, не ходи за ней, – сказал Али Егорке, – чужие жены до добра не доводят.

– По себе судишь?

– Было дело, еле ноги унес. Но, видно, сколько веревочке не виться, все одно конец будет.

– Сам придумал.

– Нет, это русская народная пословица.

– Откуда знаешь, я не говорил.

– У тебя еще сестра есть.

– Все время забываю.

– Так что теперь с нами будет? – спросил Али у судьи.

– С вами поступят по закону, – ответил судья.

– Это успокаивает, – заметил Али. – И что гласит в этом случае закон?

– Вас распнут, как государственных преступников, – заявил судья.

– Это не больно, – сказал Егор, – я на трех крестах побывал. Зато потом мы сможем носить крест на груди, как символ причастности.

– Что ты несешь, какой причастности, я не собираюсь распинаться ни на каком кресте. У тебя, Егор, что-то с головой стало. Бурная ночь после долгого воздержания плохо сказалась на твоих умственных способностях. И все этот негодяй Иблис. Вечно он мне свинью подкладывает. Интересно, где он шляется.

Голос Иблиса тихо произнес:

– Я бы попросил применительно ко мне выбирать выражения.

– Мы так не договаривались, – сказал Али.

– Но вам же говорили сидеть в гостинице, а не таскаться за чужими женами. Не волнуйтесь, сейчас все исправим.

– Прекратите переговариваться, – сказал судья, пытаясь понять, с кем говорит Али, поскольку его подельник молчал.

– Можно вопрос, – спросил у судьи Егор, – так сказать, последнее пожелание.

– Вам еще рано желания последние заявлять, – ответил судья, – посидите в тюрьме годик, другой. Народ сейчас возбужден. Еще одна казнь в такой короткий промежуток времени будет лишней. Могут волнения начаться.

– Больно он откровенен, этот судья, – заметил Али, – спроси у него еще что-нибудь.

– Ладно. Скажите, судья, а вот этого Есуа, который царь иудейский, кто все-таки сдал вам? А то разное люди говорят, будто бы Иуда, который Искариот.

– Не знаю, не слышал о таком. Это мне неведомо, и вас не касается.

– Как же не касается, если мы по этой статье идем. Скажите, что вам стоит.

– Во-первых, не царь он, а разбойник, индийский шпион. Во-вторых, каждый его шаг в Иерусалиме был нам известен. Его, якобы, тайная вечеря проходила в доме, принадлежавшему нашему агенту. Еще вопросы есть, нет? Тогда прошу в камеру. На рассвете вас казнят.

– Вы же сказали через год, другой.

– Я передумал, слишком вы любопытные. Стража!

– Иблис, – позвал Али.

– Вставайте и уходите, – сказал Иблис.