Читать книгу "Мой (не)любимый дракон - Валерия Чернованова"

— Эсселин Сольвер, всё в порядке? Может, принести горячего вина? — проявил беспокойство о моём горле какой-то приглашённый. Судя по самоуверенной роже и плотоядной улыбке, ещё один неокольцованный дракон.

— Лучше попросите их перестать играть, — подняла я глаза на балкон, на котором музыканты лениво теребили струны. — Скажите, у эсселин Сольвер срочное объявление.

Наступив на горло страхам и сомнениям, решительно направилась через весь зал к императорскому алькову. Шла, слыша, как музыка звучит всё тише, а голоса — громче. Пары, паровозиками следовавшие друг за другом, начали останавливаться и теперь растерянно оглядывались. Гости, что чесали языками, тоже стали оборачиваться.

Приближаясь к трону, я собирала взгляды. Они липли ко мне, как мухи к скотчу-ловушке. Но чувствовала я на себе один единственный взгляд. В котором ярилась снежная буря и рассыпало искры бушующее пламя. Он мог заморозить, мог обжечь. Заставить сердце запнуться или заколотиться как сумасшедшее.

Оказавшись у самых ступеней трона, поприветствовала реверансом будущего правителя и его уже почти бывшую невесту.

— Фьярра, — моё имя рычанием прокатилось по залу.

Догадался.

Скальде подался вперёд, испепеляя меня сквозь яростный прищур глаз. Сглотнула осевший в горле комок. Послала его к чёрту. Не горло, не комок, а Его свирепеющую Отмороженность. Я тут как бы за него сражаюсь, а этот дракон драконский ещё и возмущается.

Зажмурилась и позволила словам хлынуть из глубин моей души.

Отпустила на волю чувства.

По праву выбора лишилась я всего,

По праву выбора живу воспоминаньями.

С тобой навек душой и сердцем, и желаньями,

В которых место для тебя лишь одного.

Судорожный вздох, закусываю губу, сдирая до крови кожу. Ногти впиваются в истёршийся переплёт. Книги, которую я даже не раскрыла. Мне не нужны были шпаргалки, чтобы выразить свои чувства.

Чтобы показать всему миру свою любовь.

Ты видишь ту, что отражается в глазах,

Её рука с твоей соприкоснулась искрами!

И помыслы мои уже не станут чистыми…

Но как мне пережить отчаянный свой страх?

Колени дрожат и неимоверных усилий стоит удержаться на ногах. А слова продолжают растекаться по залу, соединяют меня и его незримыми узами, которые он уже не сможет разорвать и от меня отказаться:

Я на коленях пред толпой и пред тобой,

И пред невестою твоей, пусть смотрит мир на нас…

Не отведу я и не спрячу глаз,

И буду спорить до последнего с судьбой!

Кажется, я что-то напутала, кажется, пропустила какую-то из строк. Но в каждую произнесённую вложила всё, что чувствовала.

Всю свою любовь.

Пусть не поймут меня родные, но любя

Я гордость по ветру свою пущу осколками.

И слёзы если будут, то недолгими.

Ты от меня отрёкся, но я выбрала тебя.***

— …Я выбрала тебя, — эхом повторила слова.

Замерла, глядя глаза в глаза. Мужчине, что, поднявшись с трона, двинулся на меня.

(***Песню Ллары написала замечательная Марина Эльденберт.)

Шаг, другой — и вот он рядом, берёт меня за руку. Ну как берёт, скорее сцапывает. Жёстко перехватывает запястье пальцами и под гробовое молчание уводит за подёрнутые винным бархатом кресла. Молоденький лакей в цветастом комплекте: сине-зелёные чулки, курточка и короткие штаны-буфы распахивает перед нами двери, испуганно отводя взгляд.

Идём в тишине, разгоняемой его тяжёлой поступью и быстрой дробью моих каблуков. Скальде впереди, я за ним. Вбираю в себя шлейфом тянущиеся за тальденом флюиды гнева и отзеркаливаю их в виде своего раздражения.

— Я не передумаю, если что, — предупреждаю этого барана или, скорее, его бараний затылок, потому что Герхильд и не думает оборачивается.

За каменной ловушкой — бесконечно длинным коридором начинается бесконечно длинная лестница. С крутыми ступенями, которые приходится преодолевать по две сразу, потому что Его Драконовеликолепие идёт, не сбавляя шаг. Запястье, поначалу неприятно нывшее от крепкого захвата, начинает стонать. Ну то есть не запястье, конечно, а я воспроизвожу какие-то невнятные звуки, тщетно пытаясь высвободить настрадавшуюся за последние минуты руку. Без толку. Чувство такое, будто её зажало заевшими тисками. Основательно так проржавевшими.

Ну прямо как мозги у Герхильда.

Не знаю, сколько мы так блуждали в напряжённом молчании, коридорами, галереями, анфиладами, пока наконец не добрались до императорского кабинета. Где тальден бесцеремонно зашвырнул меня в кресло, сам навис надо мной, вжимая ладони в жалобно заскрипевшие под тяжестью драконьего тела подлокотники, и ледяно так потребовал:

— Откажись от своих слов.

— Ни за что! — подаваясь вперёд, выпалила в вельможную физиономию. К тому моменту уровень бурливших во мне эмоций достиг критической точки, и мне ничего не оставалось, как выплеснуть их на Герхильда. — Не откажусь, хоть застрелись! Э-э-э… В смысле, заколись!

Не припомню, чтобы где-то в замке видела огнестрельное оружие. Наверное, до него адальфивцы ещё не додумались.

— Фьярра, ты не понимаешь, — не то сказал, не то простонал Скальде.

Ладони соскользнули с гладкого дерева, забирая с собой жар случайных прикосновений. Тальден выпрямился, собираясь увеличить расстояние между нами, но я ухватила его за руку, едва не зажмурившись от вспыхнувшего на коже обручального узора.

Никогда ещё не сиявшего так, что можно ослепнуть. Никогда ещё магическая вязь, жидким серебром растёкшаяся по запястью дракона, не была такой яркой.

— Не понимаю чего? Что таэрин проявляется у тебя, когда рядом я, но женишься ты на другой?

Мягко высвободившись, Скальде прошёлся костяшками пальцев по моей щеке, медленным, тягучим движением, выбивая из меня ярость, взамен оставляя тоску и горечь в сухом остатке.

— Я ведь сказала, что не боюсь выходить замуж. А ты… Дурак, а не дракон, — увернулась от очередной ласки, отозвавшейся в груди пронзительным, щемящим чувством. То ли болью, то ли нежностью. А скорее, всем вместе. — Разве не понимаешь, как сильно меня ранил?

— Храбрая девочка. — Скальде легко потянул меня за руки, заставляя подняться, и прошептал, переплетя наши пальцы: — А я трус, Фьярра. Трус, потому что сейчас, когда ты со мной, боюсь за тебя ещё больше. Откажись от своего права. Я должен жениться на эсселин Талврин. Так надо.

— Нет, — окунулась во тьму любимых глаз и тихо, но твёрдо сказала: — Не откажусь.

Со всех сторон повеяло холодом, на стены плеснуло ледяными узорами. Скальде резко отстранился, отошёл, сжимая пальцы в кулаки и пряча в них голубую мглу, губительным ядом прорывавшуюся из него в этом мир.