Читать книгу "Ветер над островами - Андрей Круз"

– А ты горластый! – с уважением сказал Петр Байкин, высокий, жилистый, чуть сутуловатый и явно очень сильный мужик годам к сорока, служивший в Бухте объездчиком. – Где так научился?

– Не помню, – привычно отмазался я. – Есть ощущение, что командовал, а вот кем и где – не скажу.

– Ага, во-во, – кивнул он, сняв шляпу и наматывая на голову косынку с шеи. – И у меня такое ощущение есть. И на маневрах к тебе присматривался. Ты не из солдат церковных, часом? Как-то ловко у тебя все получается.

– Да не помню я, – покачал я головой, стремясь уйти от нелюбимой темы. – Но не из солдат точно, я на Большом острове в церковной канцелярии был, пытался про себя прояснить что-нибудь, – чуток переврал я реальность.

– И как?

– Да никак, не знают они ни черта, – отмахнулся я. – Да и нормально мне здесь, жизнь как жизнь, друзья вон появились.

– Ага, нормально, видел тебя с Аглаей в церкви в субботу, – добродушно заулыбался Иван. – Грех тебе жаловаться, тем более что не болит ничего.

– Это точно, не болит, – согласился я.

Петр достал из поясной сумки короткую трубку и кисет, спросил:

– Не хочешь подымить пойти?

– Не дымлю: не люблю, – сразу отказался я.

– А я вот пристрастился сдуру по молодости, – вздохнул Байкин. – Преподобный тоже постоянно это дело хулит, а вот бросить не получается.

– И в любом случае до отхода и выхода из бухты на палубу – нельзя, мешать будешь, – добавил я. – Так что и ты не покуришь.

– А и верно! – спохватился Петр, убирая кисет с трубкой обратно в сумку.

Где-то сзади, за переборками, раскочегаривался стирлинг, постепенно набирая обороты. Лязгнула передача, пошла легкая вибрация от винта, шхуна начала отваливать от причала. Начинался очередной, уже привычный рейс.

– Без команды на палубу ни ногой! – крикнул я и поинтересовался: – Вопросы?

Вопросов не было. Тогда я повернулся и поднялся по трапу. Мне на палубу можно, даже нужно.

Неторопливо отодвигался все дальше и дальше причал, матросы суетились возле лебедок, готовясь поднимать паруса, Игнатий, сосредоточенно хмурясь, стоял у штурвала, рядом с ним, у рычагов управления машиной, пристроился Иван. «Морская лилия» тоже отвалила от причала и теперь пристраивалась к нам в кильватер.

Подошла Вера, встала рядом, чуть помолчав, спросила:

– Как думаешь, получится у вас?

Что именно должно получиться, она не уточняла, да и так все было понятно.

– Должно получиться, – ответил я. – У нас беда – а у Новой Фактории проблема, ее решать надо. Так что думаю, что они все лучшие силы на это кинут. Не годится, чтобы на торговых путях какая-то банда сидела постоянно.

По аналогии мне Чечня вспомнилась. Они ведь России сто лет не нужны были, чеченцы эти самые, просто повадились грабить на дороге к Грузии, которая к тому времени к России присоединилась. И ничего не оставалось, как послать туда генерала Ермолова, круто взявшегося объяснять обнаглевшим горцам, кто в хате хозяин. Вот и в Новой Фактории ситуация похожа – нельзя им неудачу терпеть. Так что будут гнать они это самое Племя Горы всеми силами, это уж точно. Должно быть так, по крайней мере. Так я Вере и объяснил, этими самыми словами.

– Хорошо бы, – кивнула она, дослушав объяснения. – Хорошо бы, чтобы им за всех досталось, кто с отцом в караване шел.

Судно вышло из гавани, встретив легкую морскую волну, качнулось немного, довернуло, ложась на курс. Затрещали лебедки, поднимая сероватые полотнища парусов, которые, хлопая и шурша, быстро заполнялись ветром. Скрипнули натянутые ванты, громче заплескалась вода под бортом.

– Ну, с Богом, – сказал подошедший к нам боцман Глеб. – Пошли, значит.

– Пошли, – повторила за ним Вера.

* * *

Поход прошел как-то суетно – не привык я к такому количеству народу на борту. Взвод слушался моих команд беспрекословно, даже Иван Большой, даром что командовал отрядом. На второй день на нас свалился практически полный штиль – пришлось идти под машиной. «Морская лилия» не отставала, шла в кильватере как привязанная.

Отряд тоже не бездельничал. Наш «походный капитан» понимал, что такую кучу бездельничающих людей надо чем-то занять, поэтому боевая учеба шла вовсю. На мачту повесили грифельную доску, Иван рисовал на ней схемы засад, схемы обороны, то есть вел по полной занятия по теме «Усиленный взвод в обороне», «Усиленный взвод в наступлении» и так далее. Причем спрашивал, как усвоили, многократно повторяя суворовскую фразу о том, что каждый солдат должен знать свой маневр.

Стреляли. Из револьверов, холостыми патронами по листу бумаги, зажатому в прищепке. Удар струи раскаленных газов метров с пяти вырывал листок из прищепки, а цель всего этого упражнения оказалась простая – учить выхватывать револьвер быстро и так же быстро стрелять, попадая в силуэт. С сожалением заметил, что я тут отнюдь не рекордсмен, после чего сам себе поставил задачу каждый день это самое выхватывание с прицеливанием отрабатывать.

В общем, служба шла. В свободное время читал на привычном месте или болтал с Верой, которая не на шутку взялась устраивать мою личную жизнь, в каждом разговоре поднимая тему о моих матримониальных планах в отношении Аглаи. В конце концов так этим достала, что я сказал:

– Это я тебя наказать не могу, а если на Аглае женюсь и тебя в опеку возьмем – в первый же день попрошу ее тебя высечь. Сама и напросишься.

Вера только отмахнулась, явно не поверив в угрозу. Ну и правильно, я в нее тоже не поверил. А вообще мне такое отношение с ее стороны даже льстило. Не чужим для нее человеком оказался, а чего уж таить – девочка мне очень нравилась, да и ответственность за нее я чувствовал. Может, и вправду так выйдет, как она хочет. Возьму вот и сделаю Аглае предложение. Сразу, как из похода вернемся. Откажет – и ничего, я подожду и еще раз сделаю. И еще.

Ладно, нам главное – ту самую комиссию проскочить успешно, не дать Веру от дела отстранить. Тут ведь какие правила, в мире этом самом: разделить дело на доли нельзя. По закону нельзя. Точнее говоря, можно, но это чертовски трудно, надо столько согласий собрать, что заниматься этим сам не захочешь. Не одобряются здесь доли и прочее, считается, что нельзя дела рушить и растаскивать в угоду личным амбициям, предлагается учиться жить в мире и дружбе и искать путей не ссориться. Если уж делиться, то тут всех родственников надо опросить, от работников согласия получить, да еще и в суде необходимость такого раздела доказать.

А партнеры делятся на старших-младших по положению в семье или в роду. Или даже по возрасту. Или как сперва договорятся. Но долей у них все равно нет, есть «доля в управлении», то есть распределяется, у кого «больше голосов». Ну и доля в прибыли пропорционально выделяется. Пока Павел, отец Веры, был жив, он был главным, а младший его брат, Евген, был вроде как в заместителях. Теперь Евген станет старшим в любом случае, просто по возрасту. Он сейчас глава всей семьи Светловых, включая ветвь Веры. А девочка, если комиссия признает ее «в совершенных годах», станет его заместителем. И будет вести те дела, которые он ей поручит. Серьезные дела, но на вторых ролях. А вот если нам эту комиссию не пройти, то тогда Вера попадет к нему под опеку на правах ребенка и будет ждать совершеннолетия настоящего, наравне с его детьми. И станет, наверное, уже третьей в деле, потому что Пламен ее старше. Или «поделит должность» с Пламеном, если тот предпочтет в семейном деле работать.