Читать книгу "Счастливый брак - Рафаэль Иглесиас"

Никто не отозвался. Надо было торопиться назад к Маргарет. Энрике поднялся на ноги. Спина и правый бок сильно болели. До левой ноги невозможно было дотронуться, и он снова подумал, нет сломал ли чего, но без особых усилий смог дойти до спален сыновей. У Ребекки было темно. Энрике осторожно открыл скрипучую дверь шкафа и достал два комплекта постельного белья. Исходя из опыта предыдущих инфекций, он привык ждать неприятностей. Если что-то уже случилось, то вполне вероятно, что оно повторится.

Энрике не удивляло, откуда взялось содержимое в кишечнике, куда ничего не поступало, начиная с февраля. На этот вопрос ему уже ответил один из врачей несколько месяцев назад. Слизистая оболочка кишечника обновляется каждые несколько дней; кроме того, мелкие частицы пищи могут проходить мимо установленного в желудке ЧЭД и проникать в заблокированный кишечник. За последнюю неделю Маргарет неоднократно жевала и глотала свою любимую еду.

На кухне он взял два пластиковых мешка для мусора, два рулона бумажных полотенец, коробку влажных салфеток и, все еще чувствуя боль в спине, понес все это наверх.

Маргарет по-прежнему пыталась держаться подальше от запахов и грязи. Энрике включил все лампы, чтобы видеть, что ему нужно вымыть и отчистить. Ее глаза оставались закрытыми.

— Маргарет, сейчас я сменю постель и вытру тебя, хорошо? Ты ведь не можешь вылезти из кровати?

Ответа не последовало. Он надел резиновые перчатки. Снял с нее трусы и футболку. Маргарет издавала какие-то звуки, но больше никак не реагировала. Он расстроился, увидев, что липкие экскременты оказались на ягодицах и внизу спины, что заставляло ее отползать все дальше.

— Маргарет, тебе может стать холодно от влажных салфеток. Мне очень жаль, но… — У него появилась идея. — Подожди, — сказал он, хотя она по-прежнему никак не реагировала. Он быстро прошел в ванную, нашел несколько махровых полотенец для рук и намочил их в теплой воде, время от времени выглядывая, чтобы проверить, как она там. Маргарет была готова вот-вот скатиться с дальнего конца кровати под окно. Энрике побежал к ней.

Теплые полотенца не причинили ей никакого беспокойства. Тем не менее их было недостаточно. Грязи оказалось слишком много, и, кроме того, она успела засохнуть. Энрике все-таки пришлось использовать влажные салфетки. Прежде чем начать вытирать, он держал каждую из них в руках, чтобы немного согреть, но даже через перчатки ощущал, что они холодные. Почувствовав прикосновение салфеток, Маргарет пошевелилась и издала какие-то гортанные звуки, не приходя в себя. То, что она оставалась без сознания, угнетало его не меньше, чем запах, грязь и унижения, которым подвергалось столь любимое им тело. Почему эта болезнь так жестоко с ней обошлась, подумал он и вслух произнес: «Все, она побеждена, — словно недуг стоял у дверей, с наслаждением глядя на плоды своих трудов. — Оставь ее в покое!»

Оттерев грязь, он скатал и протащил под Маргарет грязную простыню, снял ее и проверил, не испачкался ли наматрасник. К счастью, нет. Он развернул новую простыню и повторил всю процедуру в обратном порядке, расправил простыню и натянул на углы матраса. Энрике еще раз осмотрел Маргарет — она, казалось, опять впала в забытье — обнаружил два пропущенных грязных пятна, оттер их и надел на нее свежие трусы и футболку. С футболкой получилось не совсем удачно: он запутался и не сразу просунул ее голову туда, куда было нужно. Но все эти неуклюжие манипуляции, очевидно, ничуть не побеспокоили Маргарет. Энрике осмотрел покрывало, обнаружил, что один угол испачкан, выругался, но потом увидел, что второе одеяло не пострадало. Маргарет не дрожала, так что одного должно было хватить. Он укрыл ее новой простыней, положил сверху чистое покрывало и с облегчением и умиротворением поцеловал ее в лоб. Ей удобно и спокойно. Он справился. Он понял причину ее немого недовольства и устранил ее.

Радость от этого достижения была недолгой. Энрике выбился из сил, у него болела спина. Он сложил грязное белье, полотенца и одежду в пластиковый пакет, чтобы потом отправить все это в стирку; выбросил влажные салфетки и перчатки в мусорное ведро. Испачканное покрывало было слишком большим и не помещалось в мешок. Он спустился и принес другой, побольше. Когда он вернулся, Маргарет лежала все так же неподвижно.

Наверное, это уже кома, подумал он. Маргарет совершенно не сознавала ни его присутствия, ни вообще ничего вокруг. Она реагировала только на прикосновения. Ее уже не было. Той Маргарет, с которой ему так нужно было поговорить, уже не было.

Энрике старался сохранять спокойствие. Хотя в этот первый день нового, 1976 года он проснулся необычайно рано — без четверти девять, он прождал до одиннадцати, прежде чем поднял тяжелую телефонную трубку и стал набирать номер Маргарет, но остановился после первых двух цифр и бросил трубку на рычаг — раздался глухой стук, внутри аппарата что-то жалобно звякнуло. За окном на вечно шумной Восьмой улице было непривычно тихо. Он понял: еще слишком рано, чтобы звонить и спрашивать, должен ли он зайти за ней, чтобы пойти на бранч, — так он собирался удостовериться, что приглашение остается в силе.

Он засомневался, хотят ли Маргарет и ее подруги видеть его на своей первой встрече в Новом году. Во время унылой новогодней вечеринки, когда дело шло к полуночи и приближался неловкий для одиночек момент, когда надо в честь праздника кого-то поцеловать, до него дошло: он понятия не имеет, где и когда состоится этот самый бранч. Маргарет пригласила его, не вдаваясь в детали.

К утру волнение Энрике переросло в подозрение, что Маргарет намеренно опустила подробности, поскольку не собиралась больше никогда с ним встречаться. Он представлял, как будет ждать у телефона весь день, в конце концов не выдержит, и позвонит сам, только для того, чтобы услышать, как Маргарет веселым, но вместе с тем прохладным тоном сообщит ему, что они с подругами веселились до рассвета и проспали запланированный бранч, что ей очень жаль и что скоро они договорятся о новой встрече. Естественно, он больше никогда о ней не услышит. Он убедил себя, что прошлой ночью на веселой, шумной, людной вечеринке, где Маргарет праздновала приход 1976 года, она встретила мужчину, у которого с членом все в порядке, и теперь нежится в его объятиях; услышав звонок, она с ужасом поймет, что ей снова придется иметь дело с вечно печальным Энрике, который, бедняга, по-прежнему надеется, что вскоре сможет насладиться бейглами с соленым лососем в ее обществе. Сняв трубку и уже вставив палец в отверстие на диске, он живо представил, что может произойти, если он сейчас позвонит. В ушах уже звучал издевательский смех его торжествующего соперника, слушавшего, как Маргарет объясняет Энрике, что их бранч отменяется, потому что все ее подруги заболели ботулизмом. Он прямо видел, как этот Лотарио ласкает ее грудь и целует соски, а она игриво смеется и постанывает от удовольствия. Это было уже чересчур. Не звони, сказал он себе. Невыносимо весь день просидеть возле телефона в напрасном ожидании, но уж лучше вытерпеть эту унизительную пытку, чем выставиться идиотом, преследуя ее звонками. Решение не звонить успокоило его, хоть и наполнило горьким чувством обреченности.

В 11.15 он снова снял трубку. Он даже набрал пять из семи цифр, прежде чем швырнуть ее, как горячую картофелину, с такой высоты, что на этот раз телефон громко тренькнул и дважды прозвенел, прежде чем погрузился в зловещее молчание.