Читать книгу "Механист - Вадим Вознесенский"

— Тот, кого вы называете Андреем Изгнанным, — его учитель! — удостоился механист кивка Венедис.

Вик тихо хмыкнул — хоть где-то считается почетным ходить в учениках Дрея. Сверху тоже хмыкнули — был ли так почитаем Андрей, если его изгнали? Впрочем, Палыч рассказывал, что ушел сам. Его попросили, а ему было уже все равно.

— Подумать надо, — честно признались в обители.

И предложили явиться завтра. Мол, по тропке направо есть изба, досмотренная — в ней, бывало, останавливаются. Переночевать вполне сгодится. Троим. А Килима, чистого помыслами, могли бы и сегодня впустить — для расспросов. Если скрывать нечего — чего тогда опасаться?

— Без проблем, — согласилась Венди, а вогулу шепнула ничего не скрывать, особенно — про то, как Убийца со Старьевщиком уделали Сыновей ветра Эола.

Вот только что он мог рассказать, если все время уделывания провалялся в беспамятстве?

— Что думаешь, впустят? — спросил Вик, когда гостевую избу как следует протопили и механисту, разморенному теплом, чаем и окончанием безумной гонки, захотелось душевной беседы.

— Конечно, — не усомнилась девушка, — я же говорила, что Килим — это Голос. Я сначала не понимала его роль — вроде бы случайный проводник и никакими талантами не выделяется…

— А потом?

— Мы трое — инородны. — Венедис коснулась ладонями теплого бока печки. — Ты, механист, паранормален в этом мире, Богдан — часть прошлого, которого уже нет, я — статутная княгиня. В вашем измерении даже не знают такого титула.

Убийца усмехнулся — в том его прошлом гордое «князь» переродилось в пренебрежительное «князек», а про «статутных» действительно слышать не приходилось.

— Статутный титул — присвоенный за заслуги и не передающийся по наследству. Не родовой. Носить его почетно. Но речь о Килиме. Он настоящее вашего мира.

Четвертая карта — «Выбор».

— Мы его слышали почти всегда — голос настоящего. Помнишь: Рокин, Ясавэй, Себеда? Через них Настоящее приноравливалось к нам. Теперь Килим. Созерцательная позиция реальности в отношении к инородному…

Засыпая, Вик любовался склонившейся над картами Венедис.

Богдан, забившись подальше в угол, тренькал своей музыкальной шкатулкой. Иногда механист жалел чуть больше, чем обычно, о том, что починил этот несложный механизм.

А утром Килим постучал в дверь. Вместе с провожатым — бородатым мужчиной в черной шапке-клобуке, длинной, до пят, стеганой рясе и меховой безрукавке. По голосу — вчерашним собеседником.

— Пойдем, что ли… Вельми ж вы трудные гости, чтобы вас на пороге держать.

И представился Никодимом.

По дороге к обители Венди тихо осведомилась у вогула: чего спрашивали, про что рассказывал?

— Сон рассказал, — пожал плечами Килим.

Вик подивился — этот чего, тоже мается? Оказалось, единожды, когда Венедис взывала к Гекате, а тихая до этого отключка вогула переросла в тревожный бред. А что молчал, так ведь никто и не спрашивал.

— Отец пришел, дед пришел. Много людей стоял. Видел три башни. Крыша из железа. С них молния упал. Страшно. А дед, отец говорит — хорошо так.

Странный сон, не лучше, чем у механиста. Но хозяев обители, видать, зацепил.

Правда, встретили гостей чуть ли не равнодушно. Насельники, что мужчины, что женщины, дел своих не прервали — кто продолжал медитировать, кто занимался хозяйством. А некоторые пришельцев выразительно сторонились.

— Машина? — переспросил Никодим. — Машины касаться не принято. На колокольне кровлю правили — старались детали обходить, где видели. А с собором пока не решили, что делать. Там Андрей и стены ломал, и центральную главу полностью обрушил. Крипту внизу только камнем обложили, отец Георгий сказал: собор не храм теперь и мощи Веры в крипте всяко покой заслужили. Георгий? Он при Андрее и Вере был, когда остальные обитель покинули. Жив еще, всякими милостями. Старый, видит еле, келью не покидает почти. Спит да спит. Отведу, он сам интерес к вам выказывал.

Со стороны обитель походила на небольшое городище — жила наполовину духовно, наполовину светски, не хуже того же Ишима. Что-то подсказывало механисту, что со временем тут настоящий город и станет — сильное место.

А отец Георгий жил аскетом, в крошечной чистой келье, заставленной хрупкими древними книгами. Старик невидяще вслушался в пришедших и зябко передернул плечами. Безошибочно определил в механисте послед Дрея Палыча: Давно твой наставник почил?

Как будто и не сомневался.

— Давно, — не стал распространяться Старьевщик.

Трудная тема.

— А я, видишь, все живу, — вздохнул Георгий. — Чуял, что вновь придется усилитель запускать.

— Поможете?

— Расскажу, что помню. Но чтобы включить и отстроить — проникнуться надо механизмом. А не мое это. Прочти вот — я по своему разумению писал, боялся, не успею. Спрашивай, коли где невразумительно.

Старик костлявой ладонью выгреб из стопки книг пожелтевший блокнот.

Суть механисту стала понятна с первых строк, но полезной информации было кот наплакал. Оставалось надеяться, что параметры на контурах не сильно поплыли и все поддастся отладке, что называется — в процессе.

Зато для преданья старины глубокой, дабы ученым далекого-предалекого будущего поломать головы и списать это недоразумение на фантазию полудиких пращуров, описание отца Георгия подходило как нельзя лучше.

«Средство сие есть механизм необузданный, ибо подчиняется не воле человека, а только рукам его. Силы берет свои отовсюду, от свободных течений, что присущи любому небесному телу, такому, как и планета наша. В разности радиантных потенциалов черпает он вихревые токи, из коих выделяет через амплитудное умножение да систему каскадных фильтров только холодное электричество и свободный магнетизм. Все другие энергии механизм отсеивает, а эти две накапливает в специальных сосудах железных и глиняных, где насыщает жидкий раствор, именуемый „энерголит". Суть означенной установки — питание силой, а оттого и название ее — силовая.

Сделана она в колокольне собора нашего Свято-Преображенского так: в шпиле через „экран" устроен уловитель, а на разных поверхах, особливо среди колоколов, — резонаторы. Оттого, когда механизм питается, в колокола надо бить, чтобы изгонялись паразитные энергии. А в подвале установка имеет шурф, через который силу заимствует прямо от самой планеты, потому называется „земля". Там же расположены и сосуды с энерголитом, и проволоки, намотанные в большие, под потолок, катушки, переложенные вощеной бумагой и смазанные топленым жиром. Все это колеблется для достижения „трансформы" и порождает немалую головную боль с тошнотой…»

Или вот:

«Единого управления механизм не имеет, потому как оно хотя и удобно, но способствует утечкам и флуктуациям, а еще отнимает без того ограниченный ресурс. На силовую установку влияние нужно оказывать в подвале колокольни, а на испускательные терминалы — только в трех боковых главах самого собора. Четвертая глава, правая сзади, терминалом не оснащена, потому что для триангуляции достаточно трех испускателей, а пятой главы У собора, чтобы добиться совершенства распределения в пентакле, все одно не существует. В этом есть экономия, но есть и трудность в балансировке, а фокусная точка сил, которые, будучи отражены от сводов собора, достигают наибольшего значения, смещается относительно центра к передней левой главе. Однако однажды отстроен и включен, механизм правления почти не требует — нужда имеется только контролировать токи, чтобы не случилось скачка или падения энергий.