Читать книгу "Песнь небесного меча - Бернард Корнуэлл"

Я коснулся рукояти Вздоха Змея — и не почувствовал в ней дрожи, не услышал пения, не ощутил голодной жажды крови. Это утешило меня. Я подумал, что мы откроем выход из реки и будем наблюдать, как Этельфлэд плывет навстречу свободе, а Вздох Змея будет молча спать в выстланных овчиной ножнах.

Потом я наконец-то увидел сияние высоко в небе, тускло-красное зарево там, где горели костры на укреплениях Зигфрида на вершине холма. Зарево становилось все ярче, пока мы гребли по спокойной воде прилива. А за ней на холмах, постепенно понижающихся к востоку, на изнанке облаков виднелись отсветы и других костров. Эти красные зарева отмечали места от Бемфлеота до низинной земли Скеобирига, где протянулись новые укрепления.

— Даже не получив выкупа, они все равно могут попытаться напасть, — заметил Ралла, обращаясь ко мне.

— Могут, — согласился я, хотя сомневался, что у Зигфрида достаточно людей, чтобы чувствовать полную уверенность в успехе.

Уэссекс с его недавно построенными бургами было нелегко атаковать, и я полагал, что Зигфрид захочет собрать, по крайней мере, еще три тысячи человек, прежде чем кинуть игральные кости войны. А чтобы заполучить этих людей, ему требовался выкуп.

— Ты знаешь, что делать? — спросил я Раллу.

— Знаю, — терпеливо ответил он, понимая, что мой вопрос продиктован скорее нервозностью, чем необходимостью. — Я пройду мористее Канинги и заберу тебя на восточном конце острове.

— А если река не будет открыта? — спросил я.

И почувствовал, как Ралла ухмыльнулся в темноте.

— Тогда я заберу тебя, а ты примешь решение.

Потому что если мне не удастся передвинуть корабль, запирающий вход в ручей, Этельфлэд окажется в ловушке, и мне придется решать — бросить ли «Морского Орла» в бой против корабля с высокими бортами и злой командой. Такого боя я хотел бы избежать и сомневался, что мы сможем в нем победить. Значит, я должен был открыть выход, прежде чем появится необходимость в этом сражении.

— Гребите медленней! — крикнул Ралла гребцам.

Он повернул корабль на север, и теперь мы медленно и осторожно шли к черному берегу Канинги.

— Ты промокнешь, — сказал он мне.

— Сколько осталось до рассвета?

— Часов пять, шесть? — предположил Ралла.

— Хватит, — ответил я.

Тут нос «Морского Орла» коснулся грязи на отмели, и длинный корпус корабля вздрогнул.

— Греби назад! — прокричал Ралла.

Гребцы вспенили веслами мелкую воду, чтобы отвести нос от предательского берега.

— Скорей, — велел мне Ралла, — здесь быстро начинается отлив. Я не хочу сесть на мель.

Я повел Клапу и Райпера на нос.

Я колебался — надеть ли кольчугу, надеясь, что мне не придется сражаться в приближающемся летнем рассвете. Но в конце концов осторожность победила: я надел кольчужную куртку, взял два меча, но оставил шлем. Я боялся, что в моем шлеме со сверкающей волчьей головой отразится неяркий ночной свет, поэтому вместо него надел темный кожаный. Еще я носил черный плащ, который соткала для меня Гизела, тот самый плащ с неистовым зигзагом молнии, бегущим по спине от ворота до подола, что прятал меня в ночи.

Райпер и Клапа тоже носили темные плащи поверх кольчуг, оба взяли мечи, а к спине Клапы был пристегнут огромный военный топор с крючком на обухе.

— Ты должен позволить пойти и мне, — сказал Финан.

— Ты остаешься здесь за главного, — ответил я. — И, если мы попадем в беду, тебе, возможно, придется нас бросить. Решение будет за тобой.

— Греби назад! — снова закричал Ралла, и «Морской Орел» отступил еще на несколько футов, избегая угрозы очутиться на мели при отливе.

— Мы тебя не бросим, — сказал Финан и протянул руку.

Я стиснул ее, потом позволил ему спустить меня за борт корабля, откуда плюхнулся в смесь воды и грязи.

— Увидимся на рассвете, — окликнул я темный силуэт Финана и повел Клапу и Райпера через широкую береговую полосу, затопленную водой.

Я услышал поскрипывание и плеск весел «Морского Орла», когда Ралла отвел корабль от берега, но, когда я повернулся, судно уже исчезло.

Мы высадились на западном конце Канинги, острова, граничащего с ручьем у Бемфлеота, и вышли на берег вдалеке от того места, где были вытащены на берег или стояли на якоре корабли Зигфрида. До высоких стен укреплений было еще достаточно далеко, чтобы часовые могли увидеть, как наш темный корабль без мачты подошел к темной земле. Во всяком случае, я молился, чтобы те ничего не заметили. А теперь нам предстоял долгий путь пешком.

Мы пересекли широкую полосу грязи, на которой отсвечивала луна; теперь, когда вода отступала, эта полоса все ширилась. Местами мы не могли идти, а лишь барахтались, с трудом продвигаясь вперед. Мы брели и спотыкались, борясь с засасывающей грязью, ругались и хлюпали. Береговая полоса представляла собой ни воду, ни сушу, а густую, липкую трясину.

Я торопливо продвигался вперед, пока наконец под ногами не стало больше земли, чем воды, и нас не окружили крики просыпающихся птиц. Ночной воздух был полон биения крыльев и пронзительных птичьих протестов. Я опасался, что этот шум встревожит врага, но все, что я мог сделать, — это устремиться в глубь острова, молясь о том, чтобы выбраться на место повыше.

В конце концов идти стало легче, хотя земля все еще пахла солью.

Ралла сказал, что, когда прилив достигает верхней точки, Канинга может полностью исчезнуть под водой. И я подумал о датчанах, которых утопил на западе в заливаемых морем болотах, заманив их именно в такой прилив.

Это случилось до битвы при Этандуне, когда Уэссекс, казалось, был обречен. Но Уэссекс все еще жил, а датчане погибли.

Мы нашли тропу. Овцы спали среди пучков травы; то была овечья тропа, хотя и трудная, предательская, потому что ее то и дело пересекали канавы, в которых извивались щупальца отступающего отлива. Я гадал, нет ли поблизости пастуха. Может, раз овцы на острове, их не надо охранять от волков, значит, и пастуха при них нет? Еще лучше, если при них нет собак и не будет собачьего лая. Но даже если там и были собаки, они спали, пока мы продвигались на восток.

Я высматривал «Морского Орла», но хотя на водах устья блестел лунный свет, я его не видел.

Спустя некоторое время мы отдохнули, сперва пинками разбудив нескольких овец, чтобы занять их теплые места на сухой земле. Клапа вскоре заснул и захрапел, а я все глядел на Темез, пытаясь увидеть «Морского Орла», но корабль был лишь тенью среди других теней. Я думал о Рагнаре, своем друге, и о том, как тот среагирует, когда Эрик и дочь Альфреда появятся в Дунхолме. Я знал — это его развеселит, но долго ли продлится его веселье? Альфред отправит посланников к Гутруму, королю Восточной Англии, требуя, чтобы его дочь вернули, и каждый норманн с мечом будет жадно глядеть на утес Дунхолма.