Читать книгу "Любимец Бога - Вадим Тарасенко"

— Увы, — согласился директор Службы безопасности.

— Так когда мы сможем принять их кандидата?

Директор СБ на мгновение задумался:

— Так сложилось, что мое ведомство искало кандидата на полет в гиперпространство, — наконец заговорил он. — И по-моему, мы нашли достойную кандидатуру, как показали дальнейшие события. Но при чем тут мое ведомство и американский кандидат? Как я понимаю, тестировать его мы не будем.

— Еще угробим!

— Вот-вот. Поэтому мы должны его принять и за оставшееся время ознакомить с системами управления кораблем и другими премудростями, которые входят в стандартную программу подготовки космонавта. А это уже дело Крутикова.

— Вы были бы, Вадим Александрович, абсолютно правы, если бы речь шла об обычном полете. Но это, как вы знаете, не обычный полет. Поэтому возьмите его на базу, где тренировался Ковзан, и мягкими, подчеркиваю, мягкими тестами постарайтесь проверить потенциал его, так сказать, счастливости. Тем более что «Прорыв» еще неделю будет болтаться на окололунной орбите. А потом мы уже переправим американца на Луну, когда посадим «Прорыв».

— Будет исполнено, господин президент.

— Вот и отлично. Кстати, насчет оперативности американцев. Они нашли у себя Хью Уильямса. Помните, о нем упоминал академик Хохлов? Лучшей кандидатуры им и не найти. Кстати, можете ознакомиться с его досье. Вам будет интересно. Тем более что этот Хью Уильяме ваш коллега по профессии.

Кедрин удивленно посмотрел на президента. Тот улыбнулся и пояснил:

— Он кадровый разведчик. Полковник ЦРУ. И даже несколько лет работал у нас в Москве, — с этими словами президент открыл лежащий на столе ноутбук и развернул его экраном к Кедрину.

«Так, Хью Уильямс. — Директор СБ посмотрел на фотографию молодого, чуть больше двадцати лет, парня. — Лицо приятное, открытое». — Глаза вновь заскользили по тексту.

«Родился в 2144 году в Бостоне. Окончил Гарвардский университет, факультет журналистики. В 2166 поступил работать в ЦРУ. С 2166 по 2170 год работал в Пекине как корреспондент газеты "Boston news".

С 2170 по 2174 год в качестве руководителя японского отделения журнала "Business review" работал в Токио».

Кедрин взглянул на следующую фотографию — тот же человек, но старше и серьезнее.

«С 2174 по 2180 год работал главным редактором журнала "Бизнес и политика"»... «Стоп. — В голове сразу зашумело. — Но там же работал нелегал, выдававший себя за нашего, за русича. А этот Уильямс уже везде засветился как американский журналист. И у того было совсем другое лицо. Я же отлично помню это дело, я не могу не помнить. Ведь тогда... тогда, пытаясь взять его, мы потеряли одного из лучших наших агентов, моего младшего брата. — Кедрин судорожным движением кликнул курсором еще по одной фотографии, увеличивая ее. — Господи, он же сделал пластическую операцию...» На него с пятнадцатидюймового экрана смотрело знакомое улыбающееся лицо Глеба Невзорова, убийцы его младшего брата.

Увы, очень часто целесообразность — приходится мачехой справедливости...

Луна. Море Изобилия.

База «Циолковский» Объединенной Руси.

12 августа 2190 года. Четверг. 15.02 по СЕВ.

— Капитана Ковзана просят срочно зайти на командный пункт. — Микрофон в каюте сделал паузу и вновь заговорил голосом дежурного по базе: — Капитана Ковзана просят срочно зайти на командный пункт.

«Что, еще один астероид на голову падает?» Борис включил связь с командным пунктом базы:

— Капитан Ковзан. Сейчас буду.

«Циолковский» был меньше «Востока». Но меньшие размеры проектировщики "постарались" компенсировать неудобствами перемещения. И это им удалось. Там, где на «Востоке» предусматривались пандусы, на «Циолковском» устанавливались трапы, углы наклона которых явно были неравнодушны к девяноста градусам и всеми силами стремились их достичь. И, наверное, только благодаря малой силе тяжести не было паломничества в медблок с ушибами, вывихами и переломами.

Преодолев два, Борис очутился на командном пункте. Мельком взглянув на вошедшего, дежурный базы лишь кивнул головой в сторону одной из кабинок с видеофоном.

— Здравствуй, Борис. — На экране светилось лицо академика Хохлова.

— Здравствуйте, Сергей Павлович.

— Отлет завтра?

— Да, в двенадцать пятнадцать по Москве.

— Волнуешься?

— Немного.

Разговор явно не клеился.

— Как американец?

— Нормально. Держится спокойно.

Оба замолчали. Летели секунды. Из мимолетной пауза, быстро проскочив семейство долгих, попала в разряд неловких и уже начала пробираться в класс тягостных. Борису вдруг представилось, как он на Луне, словно на гигантской карусели, стремительно вращается вокруг неподвижно сидящего на Земле, серьезного академика. Он невольно улыбнулся. И эта улыбка словно соединила двух человек, находящихся на сравнительно близком для живущих в конце двадцать второго века и невообразимо огромном для их далеких предков расстоянии.

— Борис, ты только вернись, — дрогнувшим голосом донеслось с Земли.

— А куда я денусь?

«Вот деться мне как раз есть куда — вся Вселенная!»

— Жаль, что я не смогу сейчас чокнуться на дорожку за твое здоровье, — пожалели с Земли.

— Прилечу, чокнемся.

— О, тогда это уже будет не так называться!

Вновь на Земле и на ее вечной космической спутнице заулыбались.

— Борис, а я ведь, как и ты, украинец. Родился в Житомире. Поэтому, раз уж мы не можем сейчас чокнуться, давай споем нашу украинскую песню, — вдруг предложил академик.

— С удовольствием!

И с Земли неожиданно красиво, чисто донеслось:

Дивлюсь я на небо

та й думку гадаю...

На Луне тут же подхватили:

Чому я не сокiл,

чому не лiтаю...

Преодолевая сотни тысяч километров, неслись навстречу друг другу слова народной песни:

Чому менi, Боже,

Ти крилець не дав?

Я б землю покинув

i в небо злiтав.

Слова песни проникали глубоко в сердце, они были как опознавательная система «свой — чужой».

Песня связывала воедино родственные души, родственное мировоззрение, все то, что обозначается емким словом «нация».

Там же. День спустя.

13 августа 2190 года. Пятница.

3.28 по СЕВ.

Огромный, напоминающий исполинскую колонну космический корабль медленно, поддерживая свое массивное тело столбом огня под собой, опустился на лунную поверхность. В перископ с командного пункта базы «Циолковский» можно было прочесть на серебристом боку исполина: «Атлант» и увидеть флаг Объединенной Руси — четыре золотых звезды на красно-зелено-голубом фоне.