Читать книгу "Русское язычество. Мифология славян - Николай Иванович Костомаров"

луже, луже

Над моею головою!» —

«Ой, як мини не шумити,

Буйний витрець повивае!»

Ой, задумав козак женитися:

«Оженюся, зажурюся,

И з детьми, з жоною

И з своею головою!»

Густота леса сравнивается с трудностью знать, что станется вперед, или с трудностью возвратить потерянное.

Ой, гаю, мий гага, густий не прогляну!

Сама я не знаю, що робити маю.

Развивание леса сопоставляется со сватовством:

Лугом иду, коня веду, развивайся луже.

Сватай мене, козаченьку, люблю тебе дуже, —

а рубка леса означает сближение с девицею:

Коло гаю конем граю, гаю не рубаю;

Люблю, люблю дивчиноньку, ии не займаю!

Символика животных

А. Птицы и насекомые

Кукушка у всех арийских народов является с более или менее очевидными следами древнего мифического значения. Поэтические воззрения народов, разделенных друг от друга пространствами и историческими судьбами, представляют очень близкое сходство между собою; так, между прочим, обычай спрашивать кукушку о числе оставшихся лет жизни или девичества, существующий у нас, есть и у других европейских народов. Древность мифического значения кукушки, кроме общности поэтических воззрений, подтверждается еще и прямыми сведениями о роли, какую играла эта птица в древних мифологиях. Так, у древних индусов, как показывают ведические гимны, божество Индра превращалось в кукушку, и эта птица, под разными наименованиями, сообразно разным видам своей породы (cakuni, cakunta, kapinjala, ravana, ravatha, kokila), была символом и вестницею благополучия, охраняющею от злых людей и от всяких опасностей, дарующею благоденствие, долголетие и счастливое потомство. Это представление древности является и в греческой мифологии. Зевс, воспылав страстью к гордой и неприступной Гере и не добившись от нее взаимности, увидев ее на горе Форнаксе, произвел гром и прилетел к ногам Геры в виде кукушки, будто бы спасающейся от дождя и бури. Гера приютила кукушку, и таким образом Зевс достиг своей цели, но не иначе, как ставши ее законным супругом (Paus. 11–17). На этом-то основании у статуи Геры, находившейся в Аргосе, в одной руке был скипетр с изображением кукушки. У Гезиода кукушка (κόκκνξ) — провозвестница благодатного дождя и урожая; представление это мы встречаем и в наших песнях. Уважение к кукушке осталось и у нынешних греков, которые величают кукушку ласкательными именами и, подобно нам, спрашивают ее о летах жизни.

Κουχο μου χουχοχι μου

χι αργφοχ ονχαχι μου

ποσουσ χρονοσ ϑιῶα ζησα.

(О подобных представлениях у прочих европейских народов можно найти сведения в превосходном исследовании Маннгардта «Der Kukuk» (см. Zeitschrift für deutsche Mythologie und Sittenkunde. 3 B. 2 H.)

Из разных старинных известий о кукушке ни одно так не близко к нам, как известие, записанное в польской летописи Прокоша. Оставляя в сторону, все, что может сказать строгая историческая критика об этой летописи, место, нами приводимое ниже, имеет признаки древнего достоверного известия, и для успокоения тех, для которых важнее всего авторитеты, мы можем прибавить, что оно было защищаемо знаменитым Яковом Гриммом. Там говорится, что в языческой древности у поляков божеству Живе был построен храм на горе Живце; туда в первые дни мая сходилось множество народа. Молили божество о благополучии и долгоденствии. Более всего добивались услышать ранее других кукушку и верили, что будут жить столько лет, сколько раз она прокукует. Они думали, что бог, верховный правитель вселенной, превращается в кукушку и возвещает им время их жизни. Убить кукушку считалось преступлением, достойным наказания (Divinitate Zywie fanùm exstructum erat in monte ad ejusdem nomine Zywiec dicto, ubi primis diebus mensis maji innumerus populus pie conveniens precabatur ab ea, quae vitae auctor habebatur longam et prosperam valetndinem. Praecipue tarnen litabatur ab iis qui primum cantum cuculi audivissent, ominantes superstitiose tot annos se victuros quoties vocem repetisset. Opinabantur enim supremum hunc universi moderatorem transfigurari in cuculum, ut ipsi annuntiaret vitae tempora, unde crimine ducebalur capitalique poena a magiatratibus afficiebatur qui cuculum occidisset). Заметим при этом, что до сих пор в народе у нас существует мнение, что убить кукушку грех.

В малорусской песенности кукушка (зозуля, древняя зегзица, старочешская zezulice) является именно в таком виде, который согласуется с древнейшими представлениями о превращении божества в эту птицу. Кукушка — добрый гений человека, всеведущая прорицательница. Она не символ грозного рока, бесчувственного, поражающего без жалости; она если предсказывает и дурное, как доброе, то все-таки жалеет о человеке, предостерегает его и оплакивает его гибель. Она говорит правду:

Зозуля кувала, правдоньку казала;

Що вона кувала, то правду казала.

Ее кукованье есть как бы особый язык, понимаемый поэтическим чутьем.

Девица говорит, что, если б она была кукушка, она бы облетала всю Украину, узнала бы своего милого, села бы возле него и сказала бы ему всю правду.

Ой, коли б я зозуленька, то б я крильця мала,

Я ж би тую Украину кругом облитала,

Я би свого миленького в свитах пизнавала,

Я би коло милого сила,

Я ж би свому миленькому всю правду повила.

Кукушкина правда связана с получением счастливой доли; в одной песне женщина говорит: «Зачем ты, кукушка боровая, не куковала рано — мне правды не сказала? Чужие девушки рано встали, разобрали счастливую долю, а мне встретилась лихая доля».

Ой, боровая зозуленько,

Чому ти рано не кувала,

Чому правди не казала?

Чужи дивки рано встали,

Счастя-долю розобрали,

А я молода опизнилася —

Лиха доля зъустрилася.

Дочь, собираясь умирать, велит на своей могиле посадить калину: на этой калине будет куковать кукушка и скажет матери правду, а ей будет легко лежать в земле.

Туди буде, матинко, зозуля литати,

Бона буде, матинко, раненько кувати.

Тоби буде, матинко, всю правду казати,

Мини буде, матинко, легенько лежати.

Также на могиле молодца, отравленного девицею из ревности, в одной песне садят калину, чтобы кукушка прилетала и куковала: «Умер, умер козак через девицу, пусть все это знают».

Викопали козаченьку високу могилу,

Посадили на могили червону калину,

Щоб зозуля литала и рано ковала:

«Помер, помер козак