Читать книгу "Саван алой розы - Анастасия Александровна Логинова"

же, подавшись уговором, показал младенца Александра, здорового и красивого полугодовалого мальчика. Даже позволил взять на руки.

В апреле этого года, незадолго до гибели, мама обратилась к отцу Иоанну за помощью. Упросила разыскать младенца, отданного в какой-то из приютов вот только что, на днях. Сделать это удалось, с Божьей помощью, и ребенка забрали в Старую деревню. Кем он приходится ей, матушка так и не призналась. Быть может, не успела, потому как всего через месяц трагически погибла, а может, и боялась чего-то… Однако упросила батюшку, своего духовника, наречь младенца Александром, но молчать о нем. Если же с нею что-то случится, то отдать ребенка, во имя его же здоровья и благополучия, можно лишь тому, кто предъявит перстень с алмазом и особой гравировкой на нем. И ему же матушка просила отдать конверт, запечатанный и до сих пор никем не тронутый.

– Она сказала отцу Иоанну… – сквозь слезы рассказывала Саша позже сыщику Кошкину, – сказала, что за мальчиком непременно явится его мать! Что она ищет его и любит, но пока что забрать не может. А вот как утрясется все – покажет кольцо и заберет! Только Денису говорить о младенце запретила… настрого запретила…

Степану Егоровичу, хоть кольца у него и не было, удалось все же уговорить батюшку отдать ребенка. Тот и отдал, решив, по-видимому, что мальчику ничего не грозит рядом с полицией. Отдавать конверт, правда, напрочь отказался – но Саше особенно и не было дела до конверта.

Вечер был бесконечным и плавно перерос в ночь. Саша теперь уж рассказала сыщикам все – все, что знала. Обо всех подозрениях, догадках и мыслях. После Кирилл Андреевич отправился на Фонтанку, за маминым кольцом, а Степан Егорович повез ее домой. Туда, где должна была состояться вторая бессонная ночь. Вскорости туда же, в особняк, чуть не под конвоем, доставили Николашу, заспанного и ничего не понимающего – а после Степан Егорович попросил Сашу принести в гостиную, где собрали всех, малыша Александра.

Саша боялась это делать… страшно боялась. Однако Степан Егорович был рядом и обещал, что все будет хорошо. Саша ему поверила.

Когда она вошла с младенцем на руках в гостиную, Елена стояла в углу, в самой тени. С гордо вскинутой головой, уверенная в себе и чуточку надменная. Но услышала детский плачь. Увидела ребенка. Побледнела еще более обычного, сделала пару торопливых шагов навстречу Саше и – обессилив, упала без чувств на руки Николаю.

* * *

Мир Саши рушился, рушился на глазах, и она четко осознавала, что как раньше уже никогда не будет. И хотя это «раньше» являлось далеко не самым благостным, Саша все равно цеплялась за него изо всех сил, все равно было больно его терять. Она даже обозлилась на Степана Егоровича, который так жестко и бескомпромиссно обвинял сейчас Николашу в самых ужасных вещах!

А впрочем… наблюдая, как Николай неподдельно и искренне заботится о Леночке, как на руках отнес ее на диван, как интимно склонился над нею и называет по имени – ни у кого в гостиной не осталось сомнений на счет них двоих. Даже у Саши.

Слава Богу, Леночке помогли нюхательные соли – она вскорости пришла в себя и первым делом потянулась к малышу:

– Дай мне его… дай хоть на руках подержать, Сашенька…

Саша, конечно, не смогла отказать, и у нее разрывалось сердце, пока глядела, как Лена, всегда такая сдержанная, плачет и обнимает младенца, словно вовсе не замечая, что творится вокруг.

– Кто отец этого ребенка, Николай Васильевич? – негромко, но веско заговорил господин Кошкин.

Брат молчал и был похож сейчас на нашкодившего школьника. Прямого отвела он умудрился все же избежать:

– Велите Денису и Юлии выйти, – произнес Николай, глядя в сторону. – Я не стану говорить при них.

Денис попытался, было, воспротивиться, но Степан Егорович настоял.

Спустя мгновение в гостиной остались только сыщик, Саша с Николаем и Леночка на кушетке, крепко обнимающая сына. Николай заговорил в этот раз сам, почто что без обиняков.

– Я не хотел, чтобы Денис слышал… но мы с Еленой обвенчаны еще с прошлого лета. Тому есть свидетели и есть записи в церковных книгах. Денис, разумеется, был бы против, а потому он ничего не знал. Никто не знал, кроме моих ближайших друзей.

Елена на его слова и головы не повернула, а у Саши просто не осталось сил удивляться чему-то. Обдумав услышанное, она лишь обронила вопросительно:

– Так, выходит, Александр законный твой сын? Слава Богу…

– Александр? – брат дернулся и метнул быстрый взгляд в сторону ребенка.

Он смотрел на малыша не так, как Леночка. Саша догадалась, что он, наверное, и на руки его никогда не брал, да и чувств таких, как Лена, не питает. И имени, разумеется, не знает.

– Наша матушка хотела, чтобы малыша назвали Александром, – объяснила Саша. – Ведь ты не против?

– Наша матушка?! – Николай отчего-то разозлился. – Она не захотела помочь Елене, когда она носила ее внука под сердцем, когда умоляла о помощи! Но считает, что может давать ему имя?!

– Она уже ничего не считает, Николаша, она умерла, – тихо отозвалась Саша. Таким жестоким она не видела брата никогда.

– Да, благодарю, что еще раз напомнила, Саша! – раздраженно отмахнулся тот. – Наша мать умерла и не оставила нам ровным счетом ничего! Я даже не могу содержать ни супругу, ни собственного ребенка – все из-за нее! Думаешь, по доброй воле Елена оставалась гувернанткой в этом доме? Наша мать – эгоистичная и самовлюбленная натура, которой дела нет даже до собственных детей, даже до внука! Она всегда такой была!

– Это неправда…

– Правда, Саша! Если бы ты осмелилась открыть глаза хоть на минуту и трезво поглядеть на своих родственников, то согласилась бы со мной!

– Экий вы иногда бываете смелый да трезвый, Николай Васильевич… – холодно обронила Леночка, на миг оторвавшись от ребенка.

Взгляд, которым она на него смотрела – на своего мужа, выходит – в нем определенно не было любви. Было только презрение и холод. А еще слезы.

– Так вы рассчитывали получить наследство после смерти вашей матери? – спросил Степан Егорович у Николая.

– Конечно! – ответил он не таясь. – Я уже говорил вам об этом и по-прежнему уверен, что меня банально ограбили!

– Понимаю вас, – пожал плечами господин Кошкин. – И все же, пока ваша мать была жива, вы о ее завещании не знали и, заметьте, имели вескую причину желать ей смерти. Особенно, учитывая наличие у вас молодой жены и сына. Не так ли?

Николай сперва