Читать книгу "Потопленная «Чайка» - Ордэ Соломонович Дгебуадзе"

военный союз. Но меньшевистское правительство не согласилось на это предложение и, подстрекаемое Англией, приняло участие в организации активной помощи армии Врангеля в Крыму. Благосклонность британского льва некоторое время вдохновляла грузинских меньшевиков, но упования на чужеземцев вскоре были лишены реальной почвы. Армия Деникина была разгромлена.

Командование войсками Великобритании решило вывести свои вооруженные силы из Тифлиса и направить их в Батуми (в нужный момент отсюда легче было эвакуироваться).

Лишившись последней опоры и не в силах сдержать революционный натиск народных масс, меньшевистское правительство вынуждено было заключить в мае 1920 года мирный договор с Советской Россией.

Согласно этому договору большевистские организации Грузии легализировались, арестованные за большевистскую деятельность подлежали освобождению.

С большой радостью встретил народ заключение мирного договора с Советской Россией.

Весть об этом очень скоро дошла и до плантации Ованеса Данелянца. Батраки, нанятые за гроши, радостно вздохнули. Не по своей воле оставшиеся в Грузии после ее разрыва с Россией русские и украинцы стали готовиться к отъезду на родину. Среди них были Дмитрий Сабура и Вася Щепков. Они были убеждены, что и Мария поедет с ними на Северный Кавказ, а оттуда уже каждый мог ехать, куда захочет.

Мария встретила сообщение друзей равнодушно. Ехать отказалась. Ребята долго уговаривали ее, но она не соглашалась.

— У меня никого не осталось на родине, никто меня не ждет. Я не уеду отсюда.

Подлинной причины своего отказа Мария не раскрыла. Она надеялась отыскать Дата, и Ваган, которому она рассказала свою печальную историю, обещал разузнать ей о шкипере, но добрые вести сами опередили его: о побеге Дата из тюрьмы стало известно всей Абхазии.

Мария и Ваган перепугались. Власти подняли на ноги весь сыскной аппарат. Но дни шли за днями, месяц следовал за месяцем, а беглецы все еще оставались на воле.

Тория решил, что заключенные бежали на север, по всей вероятности, на Северный Кавказ, и прекратил поиски. Но вскоре Арачемия получил из Владикавказа сообщение о том, что шкипер «Чайки» и его товарищи на Северном Кавказе не появлялись.

«Но зачем им оставаться здесь? Ведь они объявлены вне закона и каждую минуту рискуют жизнью. И это в то время, когда перейти границу не так уж трудно», — недоумевал Арачемия, и, тем не менее, везде расставлял сети своей паутины.

Однажды Тория сообщили, что Дата и его друзья целый месяц жили у пастухов в верховьях Бзыби. Он срочно послал туда отряд. Через несколько дней вместо беглецов доставили пастухов. Они не скрывали, что человек, которого звали Дата, и два его товарища прожили с ними целый месяц. Пастухи утверждали, что они вооружены до зубов и никуда отсюда не собирались.

В особом отряде удивлялись. Тория предположил: а вдруг они точат зубы на него и ждут удобного случая, чтобы расквитаться с ним. Он был не робкого десятка, но ему стало не по себе от таких мыслей, и он решил быть поосторожнее.

Весть о появлении Дата на берегах Бзыби обошла весь город. Докатилась и до Данелянцев. У Марии сердце забилось, как у птенца после первого полета. Что, если Дата разыскивает ее, подумала она, и от одной этой мысли почувствовала себя счастливой. И в то же время трепетала от страха, что выдрессированные ищейки из особого отряда нападут на его след и он погибнет...

Хорошо еще, что в это трудное для нее время судьба послала ей Вагана. У него она могла спросить совета, поделиться своей тревогой. Но с тех пор, как Мария узнала, что Дата в Абхазии, она не видела Вагана. Третий день подходил к концу, а он все еще не возвращался домой из Сухуми.

Все это время Мария провела в каком-то лихорадочном волнении: тут была и радость от того, что Дата вырвался на волю, и надежда на встречу, и страх за него. Она с нетерпением ждала Вагана в надежде услышать от него что-то новое.

Ваган вернулся лишь поздно ночью. Соскочил с коня, вбежал по ступенькам лестницы и спросил у матери, где Мария.

Хозяйка позвала Марию на веранду, притворила за собой двери столовой.

— Дата и его товарищей видели в верховьях Бзыби, Мария. Это не так уж далеко отсюда. — Ваган радостно улыбнулся девушке.

— Я уже слышала об этом. Почему он не уехал отсюда?

— А может, тебя он ищет? — лукаво улыбнулся юноша.

Мария вспыхнула от смущения, а потом сияющими глазами посмотрела на Вагана.

— А ведь мы ничего не говорили друг другу, но я знаю, я чувствую... — И Мария опустила голову.

— Значит, вы и без слов поняли друг друга. — Ваган взял Марию за руку и усадил рядом с собой.

— Слушай, нам нужно попытаться наладить с ним связь. Мы сообщим ему, что ты находишься у нас.

— Ах, нет, нет! Ни в коем случае! Если ты желаешь Дата хорошего, не делай этого, — вскрикнула Мария.

— Почему? — спросил удивленный Ваган.

— Он хлебнул из-за меня столько горя. Теперь довольно, пусть побережет себя. Если нам суждено, мы встретимся с ним, обязательно встретимся.

— Но если он в самом деле ищет тебя?

— Ваган! Если хочешь, чтобы нам было хорошо, нужно дать ему знать, что я вместе с ребятами уехала на Северный Кавказ. Понятно?

— Может быть, так и в самом деле будет лучше, — неуверенно проговорил Ваган.

— Лучше! Конечно, лучше! Когда же он невредимым перейдет границу, я сама разыщу его.

Ваган помолчал. Потом спросил:

— Так и передать ему?

— Так и передай.

— Хорошо. Дам ему знать, что ты жила у нас и уехала, а перед отъездом попросила передать, что сама найдешь его обязательно.

...Сигуа и Дзаргу не появлялись на плантации. Шел месяц за месяцем, а они и не вспоминали о своих подопечных. Когда Щепков и Сабура решили уехать, Ованес сам явился к Сигуа, доложил ему об этом. Но комендант и бровью не повел: собираются ехать — скатертью дорожка, дай бог им счастья. А если Мария хочет оставаться, ну что ж, пусть остается, работает. На этом и кончился весь разговор.

Глава двадцать первая

ДРУЗЬЯ ВСТРЕЧАЮТСЯ ВНОВЬ

Было за полночь, когда у ворот Ованеса отчаянно залаяла овчарка. Хозяин проснулся, прислушался. Кто-то стучал в ворота. Выйдя на веранду, он крикнул позднему гостю:

— Кто там?

— Мне нужно видеть Ованеса Данелянца. Я от Ромы Сигуа, — ответил незнакомый голос