Читать книгу "Пункт назначения: Счастье - Йоханн Хари"

– Считаете ли вы, что травма имела длительные негативные последствия для вас?[305] Имеет она отношение к вашему состоянию здоровья сегодня?

Цель была в том, чтобы предложить пациенту сразу две вещи. Первая – это описать свой случай, чтобы человек мог понять смысл. Когда начался эксперимент, с самого начала обнаружилось, что многие люди никому раньше не признавались в том, что с ними произошло.

Вторая, столь же важная цель имела задачей показать пациентам, что их никто не будет осуждать. Наоборот, как объяснял мне Винсент, надо было дать им понять, что наделенная властью фигура, которой они доверяют, выражает реальное сочувствие по поводу того, что им пришлось пережить.

Врачи начали задавать вопросы. Совсем немногие не хотели говорить о своих травмах, большинство выражало желание рассказать о них. Кто-то говорил, что ими пренебрегали в детстве, кого-то изнасиловали, третьих избивали собственные родители. Как оказалось, большинство из них никогда не связывали пережитые травмы со своим нынешним состоянием здоровья. Получив толчок таким образом, они начали задумываться об этом.

Винсент хотел знать: поможет ли это? Или бередить старые раны жестоко? Он с нетерпением ждал результатов, составляющихся из десятков тысяч таких консультаций.

Наконец цифры пришли[306]. В последующие месяцы и годы пациенты, чьи рассказы о травмах были с сочувствием приняты врачами, показали заметное уменьшение проблем со здоровьем. Они на 35 % реже стали обращаться за какой бы то ни было медицинской помощью.

Сначала врачи опасались, что пациенты расстраивались и им было стыдно. Но никто не жаловался. А потом большое количество пациентов призналось, что они были рады таким вопросам. Например, одна пожилая женщина, которая рассказала, как ее впервые изнасиловали в детском возрасте, написала письмо[307]. «Спасибо за то, что поинтересовались. Я боялась, что умру и так никто и не узнает, что произошло», – писала она.

В другом исследовании после ответов на вопросы пациентам предоставлялась возможность обсудить случившееся на сеансе с психоаналитиком. В течение следующего года 50 % таких пациентов не обращались к врачам[308] с жалобами на плохое физическое самочувствие или с просьбой выписать им препараты.

Итак, оказалось, что они реже обращались к врачу и стали чувствовать себя спокойнее и более здоровыми. Поразительные результаты? Как такое могло произойти? По мнению Винсента, во всем виноват стыд.

– За очень короткое время, – говорил он, – один человек рассказывает о себе другому, значимому для него человеку что-то, с его точки зрения, очень постыдное. И делает он это фактически впервые в жизни. А потом он выходит с мыслью: «Кажется, этот человек все еще не испытывает ко мне отвращения». Потенциально это способствует стремлению измениться.

Все это говорит о том, что сама по себе детская травма не вызывает проблем со здоровьем, включая депрессию и тревогу. Они вызываются тем, что травму стараются скрыть. О ней не говорят никому из-за чувства стыда. Когда травму запирают внутри себя, она гниет, а стыд усиливается. Как врач, увы, Винсент не может изобрести машину времени, вернуться в прошлое и предотвратить насилие. Но он может помочь пациентам перестать скрывать ее и стыдиться.

Как я говорил ранее, существует много доказательств, что чувство унижения играет большую роль в развитии депрессии. Я задавался вопросом, было ли это уместно здесь, и вот что сказал мне Винсент.

– Я считаю, то, что мы делаем, очень эффективно помогает массовому сокращению унижения и чувства стыда за себя.

Он начал смотреть на это как на светскую исповедь в католической церкви.

– Я говорю это не как религиозный человек, потому что я неверующий. Но исповедь использовалась людьми веками. Может быть, она соответствует некоторым основным потребностям человека, раз так долго существует.

Человеку нужно рассказать кому-нибудь, что с ним произошло, и нужно знать, что его не считают менее достойным, чем другие. Это доказательство предполагает, что, воссоединяя человека с детской травмой и показывая ему, что сторонний наблюдатель не видит в ней позора, вносится значимый вклад в его освобождение от некоторых негативных последствий.

– Думаешь, это все, что нужно сделать? – спросил меня Винсент. – Нет. Но это чертовски большой шаг вперед.

Может ли это быть правильным? Есть свидетельства из других научных исследований, что стыд делает людей больными. Например, тайные геи во время эпидемии СПИДа умирали в среднем на 2–3 года раньше, чем открытые[309], даже когда они получали медицинскую помощь на той же стадии болезни. Изолируя часть себя и думая, что это отвратительно, вы отравляете свою жизнь. Может ли такая же динамика работать здесь?

Ученые первыми подчеркивают необходимость дальнейших исследований для выяснения, как развить этот начальный обнадеживающий шаг.

– Я думаю, это вот-вот произойдет, – сказал мне Роберт Анда, научный партнер Винсента. – То, о чем вы спрашиваете, требует совершенно нового мышления и поколение исследователей, которые должны собрать все это воедино. А это еще не сделано.

* * *

Я никогда не говорил о насилии и жестоком обращении, которые я пережил в детстве, пока мне не исполнилось 20. В то время у меня появился блестящий психотерапевт. Я описал ему, как проходило мое детство, и тот случай, про который твердил себе всю жизнь: «Я испытал это, потому что сделал что-то не так и, следовательно, заслужил это».