Читать книгу "Главнокомандующие фронтами и заговор 1917 года - Максим Оськин"

Кампания 1916 года. Брусиловский прорыв

По окончании кампании 1915 г. начальник штаба Верховного главнокомандующего ген. М.В. Алексеев составил планирование переноса главного удара на Балканы и в Галицию. Однако же союзникам по Антанте было невыгодно выдвижение русских армий на Балканы, где только-только была разгромлена и оккупирована Сербия, а вслед за ней и Черногория. Французы желали только одного: ослабления германского давления на своем фронте. А потому, согласно межсоюзническим соглашениям, русские обязывались свой главный удар нанести против немцев. Направление русского главного удара было решено и без русских — только в Германию.

Ударные группировки расположенных севернее Полесья Северного (215 тыс. чел.) и Западного (480 тыс. чел.) фронтов должны были по сходящимся направлениям соответственно от Двинска и Молодечно нанести комбинированный удар на Вильно, развалив неприятельский фронт надвое. Таким образом, главный удар должны были наносить армии Северного и Западного фронтов, как того требовали союзники. Кроме того, следуя мнению главкоюза Иванова, Алексеев пришел к выводу, что в кампании 1916 г., раз уж главный удар будет производиться севернее Полесья, Юго-Западный фронт должен получить вспомогательную задачу. При этом армии Юго-Западного фронта должны были перейти в наступление после прочих фронтов, дабы сковать стоявшего против себя противника (преимущественно австрийцев), не допустив перебросок неприятельских резервов вдоль фронта.

Провал Нарочской наступательной операции армий Западного и Северного фронтов в марте — апреле означал, что прорыв германской обороны будет делом тяжелым и кровопролитным. В то же время после неудачи наступления армий Юго-Западного фронта на реке Стрыпа в декабре 1915 г. главкоюз считал, что он наступать не способен и не будет. В связи с этим Алексеев, начинавший войну в качестве начальника штаба Юго-Западного фронта, а до войны служивший под началом Иванова в Киевском военном округе, принял окончательное решение о смене главкоюза. 17 марта 1916 г. генерал Иванов был смещен со своего поста и отправлен в Государственный совет с одновременным назначением состоять «при Особе Его Величества». Новым главкоюзом стал командарм–8 ген. А.А. Брусилов.

Впервые мнение нового главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта относительно будущих действий прозвучало в личной беседе с императором 24 марта, спустя неделю после назначения, где Брусилов твердо высказался за наступление вверенных ему войск в предстоящей кампании. На Совещании 1 апреля, где было составлено оперативно-стратегическое планирование всех фронтов, он еще раз подтвердил свое решение, шедшее вразрез с мнением прочих главкомов.

С самого начала заседания Алексеев доложил, что русские армии Восточного фронта в обязательном порядке будут наступать в предстоящей кампании, а потому необходимо теперь же выработать план согласованных действий. Указав направление главного удара, который должен был производиться войсками Западного фронта (на Вильно), Алексеев добавил, что Северный фронт будет содействовать наступлению Западного фронта, а Юго-Западный фронт перейдет от обороны к наступлению, как только обозначится успех севернее Полесья. Сразу же по окончании доклада главкосев А.Н. Куропаткин и главкозап А.Е. Эверт выступили против наступления, предложив держаться строго оборонительных действий, раз уж войскам по-прежнему не хватает технических средств ведения боя, в особенности тяжелой артиллерии.

Генералу Алексееву требовалась поддержка перед лицом императора, также решительно настроенного, и он ее нашел в лице нового главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта ген. А.А. Брусилова. Главкоюз мало того, что сумел настоять на задаче наступления для своего фронта, но и настаивал на общем одновременном наступлении всех русских фронтов. Таким образом, Брусилов был единственным, кто твердо и бесповоротно поддержал Алексеева в избранной стратегии общего наступления на Восточном фронте в кампании 1916 г. Это делает ему честь и говорит о незаурядном личном мужестве полководца, понимающего, что только обороной война не выигрывается.

Под давлением Брусилова, решительно поддержанного Алексеевым, на 1916 г. намечалось общее наступление всех русских фронтов. Следовательно, решения Совещания 1 апреля пошли еще дальше, нежели то накануне предполагал М.В. Алексеев: не главный и вспомогательный удары севернее и южнее Полесья соответственно, а общий, решительный, комбинированный удар всех трех фронтов (пусть и с различным характером частных задач). И это — лишь благодаря позиции, занятой Брусиловым. М.В. Алексеев получил всяческую поддержку главкоюза: вопреки всему и вся А.А. Брусилов настаивал на одновременном наступлении всеми тремя фронтами, лишь разделив задачи разных фронтов на главные и второстепенные.

Главкосев и главкозап, невзирая на свое недовольство, были вынуждены согласиться с наступлением, с той лишь оговоркой, что невозможно ручаться за успех, причем главный удар все равно получил Западный фронт. Они не отказали себе в удовольствии высказать свои претензии только что назначенному главкоюзу. После совещания Куропаткин откровенно заявил Брусилову: «Вы только что назначены главнокомандующим, и вам притом выпадает счастье в наступление не переходить, а, следовательно, и не рисковать вашей боевой репутацией, которая теперь стоит высоко. Что вам за охота подвергнуться неприятностям, вы можете быть смещены с должности и потерять тот военный ореол, который вам удалось заслужить в настоящее время. Я бы на вашем месте всеми силами открещивался от каких бы то ни было наступательных операций, которые при настоящем положении могут вам лишь сломать шею, а личной пользы вам не принесут». Н.Н. Головин справедливо говорит о Совещании 1 апреля 1916 г.: Куропаткин и Эверт «“потеряли сердце”, они не верят в успех, хотя и не смеют это сказать прямо. Один только главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Брусилов бодро смотрит на предполагаемое в мае общее наступление».

Таким образом, М.В. Алексеев пытался поставить армиям Юго-Западного фронта оборонительные задачи, подчиняясь мнению императора и генерала Иванова о слабости фронта; Брусилов должен был наступать только после успеха Северного и Западного фронтов. Однако после решительных возражений нового главкоюза было решено, что Юго-Западный фронт будет наступать первым, предваряя главный удар севернее Полесья. Это должно было притянуть все свободные резервы австро-германцев против Юго-Западного фронта, после чего у немцев не хватило бы людей для парирования решающего наступления на Западном фронте. При этом Юго-Западный фронт должен был рассчитывать только на свои собственные силы, так как его удар предполагался вспомогательным. В конечном итоге директива Верховного главнокомандующего о предположениях Главнокомандования относительно предстоящего наступления, от 11 апреля за № 2017, впервые предусматривала одновременное стратегическое наступление всех трех русских фронтов от Балтики до Карпат.

По русским данным, на 16 марта силы противника на Восточном фронте исчислялись в 1 061 000 чел., из коих 620 000 штыков и сабель располагались севернее Полесья. Русские силы насчитывали в своем составе 1 732 000 штыков и шашек, в том числе — 1 220 000 севернее Полесья. Северный фронт (466 000 чел.), Западный фронт (754 000 чел.), Юго-Западный фронт (512 000 чел.) расположились на 1200-км фронте от Рижского залива до русско-румынской границы. Таким образом, в момент принятия решения о стратегическом наступлении русский Юго-Западный фронт имел перевес над противником примерно в 100 тыс. чел. О совещании 1 апреля отечественный исследователь говорит: «При существовавшем соотношении сил Брусилов имел основания рассчитывать на успех, но при этом он не предопределял, что этот успех будет оперативным. Брусилов говорил, что если он не добьется решающего успеха, то все же принесет своим наступлением пользу, сковав резервы противника. Однако из выступления Брусилова никак нельзя делать заключения, что он требовал каких-то широких наступательных действий. Наоборот, все это позволяет сделать вывод, что Брусилов хорошо понимал вспомогательную роль, которая отводилась его фронту в предстоящей операции. И при наличных силах и средствах не мог требовать для себя широких наступательных действий, ставя лишь частную задачу сковывания противника. Брусилов, реально учитывавший наличные силы, шел на наступление, преследуя единственную цель — обеспечить максимальный успех на направлении главного удара»{326}.