Читать книгу "Переводчик Гитлера. Десять лет среди лидеров нацизма. 1934-1944 - Евгений Доллман"

Я никогда так не восхищался его проницательностью – проницательностью дилетанта в живописи и литературе, – как в те недели во Флоренции, когда я испытывал его терпение своими крайне невоенными просьбами. В этом городе было много богатств, которые могли и должны были быть защищены или вывезены в безопасное место. Вольф и Серлупи не жалели для этого сил. Однажды они узнали, что в качестве артиллерийской позиции была выбрана роща с кипарисами. Откуда было знать Кессельрингу и его подчиненным, что именно под этими историческими деревьями Петрарка целовал свою Лауру? Опять же, откуда они могли знать, как высоко оценивают историки искусства четырех бронзовых турок-рабов работы Пьетро Такки, украшавших статую великого герцога Фердинанда I в Леггорне до своей отправки на виллу Поджио? Любой молодой лейтенант танкового корпуса мог бы приказать своему подразделению проехать по ним, не зная, какую ценность они представляют, поскольку они лежали наполовину вкопанные в землю и покрытые тонким слоем песка, и их легко можно было искорежить одним танком. Помня, что эта вилла стала свидетелем несчастной любви и женитьбы великого герцога Франциска I на Бьянке Капелло, искусной отравительнице, я рассказал эту романтическую историю за обедом в штаб-квартире фельдмаршала. Несчастные мавры выиграли от этого. Их убрали из опасной зоны, и теперь они снова украшают статую в Леггорне.

В другой раз меня пригласили на обед в штаб-квартиру генерала ВВС фон Поля. Это собрание ярко отражало настроения, царившие среди армейских офицеров и летчиков в июне 1944 года, описанные самим генералом в отчете, созданном в офицерском лагере для военнопленных Чинечитта в Риме 15 августа 1945 года. Сейчас этот отчет хранится в Лондоне вместе с другими документами. Далее приводится несокращенный текст копии, находящейся в моем распоряжении:

«Макс Риттер фон Поль,

генерал ВВС,

Рим, 15 августа 1945 года

Политическая дискуссия с Евгением Доллманом в 1944 году

В первую половину 1944 года в моей душе росла тревога за будущее Германии. Множились признаки внутреннего развала национал-социалистического режима, с одной стороны, и падения нашей военной мощи – с другой. Любой здравомыслящий наблюдатель вынужден был признать опасность полного краха в самом ближайшем будущем.

Мне стало ясно, что только коренное изменение системы может спасти нас, проложив дорогу к миру на разумных условиях. В то же самое время я хорошо понимал, что на пути к этой цели стоят серьезные препятствия. Ликвидация всех демократических институтов в Германии исключила наиболее естественное решение – узнать мнение народа. Свержение режима в результате мощного движения масс тоже было исключено, поскольку любая попытка повлиять на народ в этом направлении была бы неизбежно пресечена на корню высокоорганизованной полицейской системой национал-социалистов. В конце концов любая операция, предпринятая военачальниками, была обречена на провал, пока режим полностью контролировал сильную партийную организацию и пропагандистскую машину.

Для меня единственной возможной альтернативой казался захват власти военными и политическими лидерами, которые либо контролировали ключевые правительственные посты, либо могли легко их занять. Не подлежит сомнению, что первоначально партия объединяла многих идеалистически настроенных национал-социалистов, наделенных необходимыми качествами: умением руководить и мужеством. И хотя я никогда не был национал-социалистом и не был близок к партийным кругам, убежден, что некоторые из этих людей живы и поныне. Подходящие кандидатуры легче всего было найти среди военных, в особенности среди старинных представителей офицерского корпуса, ибо их некогда слепая вера в правоту Верховного командования дала трещину.

Я, конечно, сознавал, что, как генерал, командующий ВВС в Центральной Италии и подчиненный более высокому чину авиации, я не мог ни организовать подобную операцию, ни оказать на нее какое-либо решающее влияние. С другой стороны, я хотел, по крайней мере, успокоить свою совесть, попытавшись прощупать, когда же наступит подходящий для этого момент, и выдвинуть некоторые предложения, чтобы быть готовым к действию, если во мне возникнет надобность.

Помня об этом, я решил обменяться мнениями с доктором Евгением Доллманом. Официальные и неофициальные контакты с ним в Мюнхене и Риме убедили меня, что это в высшей степени порядочный человек, а его статус политического советника генерала Карла Вольфа и фельдмаршала Кессельринга должен был подсказать ему, как делается политика.

Эта беседа, имевшая место в моей штаб-квартире вблизи Флоренции в конце июня 1944 года, продолжалась несколько часов. Наша первоначальная рассудительность и сдержанность переросла в полную искренность, и я с удовольствием осознал, что наши взгляды по широкому кругу вопросов совпадают. К своему удивлению, я узнал, что подобные идеи осторожно обсуждались Доллманом с некоторыми высшими чинами СС, имена которых он не назвал.

Наши мнения совпадали по главному вопросу – основная ответственность за тяжелое положение Германии лежит на Адольфе Гитлере, чья безответственная внешняя политика ввергла Германию в войну почти со всем цивилизованным миром. Он настоял на принятии на себя военного командования, переоценив свои собственные способности, и потерпел крах. Он полностью подчинил себе партию, способствовал расцвету коррупции и в конце концов, как полный автократ, перестал прислушиваться к разумным советам.

Он и партийные лидеры (насколько я помню, мы упоминали имена Риббентропа, Геринга, Штрайхера, Эссера и Кристиана Вебера) должны быть устранены и заменены достойным правительством, с которым союзники могли бы вступить в мирные переговоры и которое должно было впоследствии перестроить Германское государство – хотя этого вопроса мы коснулись лишь вкратце.

Мы оба считали, что эту задачу можно выполнить только в сотрудничестве с армейскими частями под командованием Роммеля или какой-нибудь другой крупной фигуры из СС, которую можно было рассматривать как единственную дееспособную партийную организацию. К сожалению, Доллману пришлось признать, что Гиммлер был лишен не только моральных принципов, но и высокого чувства ответственности, чтобы предпринять такой шаг и порвать с фюрером. Он намекнул, однако, что для такой работы подходит генерал Вольф, командующий войсками СС и полицией в Италии. Можно почти не сомневаться, что, если Вольф убедится в нежелании Гиммлера действовать и в его несоответствии столь важной задаче, он тут же предоставит себя в распоряжение нации. Доллман предложил организовать строго конфиденциальную встречу между Вольфом и мной, и я с благодарностью принял это предложение.

К сожалению, эта встреча была отложена из-за болезни Вольфа, а первые дни после возвращения генерала, естественно, были поглощены служебными делами.

Затем наступило 20 июля и поставило всех нас в трудное положение, поскольку внутрипартийная слежка и прослушивание усилились до крайних пределов. Вполне безобидных замечаний или недостаточно уважительных отзывов об идеях национал-социализма было достаточно, чтобы привести в действие машину гестапо; положение ухудшила также пропагандистская кампания Геббельса против офицерского корпуса.