Читать книгу "Константинов крест (сборник) - Семён Данилюк"

Так полагал Заманский. Своенравная Аська рассудила иначе.

— Я лечу с тобой в Тулу, — объявила она отцу. — Пора побывать на исторической родине. Заодно одноклассниц бывших повидаю.

Ссылки на мрачный повод поездки действия на упрямую Аську не возымели. Да и жена тут же поддержала ее. Присутствие дочери было для нее гарантией, что, оказавшись за две с половиной тысячи километров от дома, блудливый муж будет, хоть под каким-то, но присмотром.

2.

Долговязый следователь Лукинов, примостившись за ломберным, восемнадцатого века, столиком, корпел над протоколом осмотра места происшествия. Краем уха прислушивался к телефонному разговору, что вел сын покойного, двадцатипятилетний очкарик Лев Плескач. Длинный и нескладный, как пожарная кишка. Дождался, когда он разъединится.

— Не с Заманским, часом, разговаривал? — полюбопытствовал Лукинов. Лёвушка, несколько удивленный, кивнул.

— Приезжает, стал быть?

— Они с папой друзьями были.

— Что ж? Имеет право. Граница пока не на замке, — непонятно констатировал Лукинов. В следующую секунду, ощутив приближение рвотных потуг, нашлепнул на нос влажный платок.

За прошедшие жаркие сутки тело самоубийцы подверглось стремительному разрушению. Несмотря на распахнутые окна, в антикварном салоне стоял сладковатый запах разлагающейся плоти.

Понятые — секретарши из соседнего офиса — жались к входной двери, поближе к коридору, где можно было глотнуть свежего воздуха.

Казалось, от смрада страдал и сам покойник, утонувший в георгианском кресле. Редкие волосы слиплись на округлом черепе кружочками лука на промасленной сковороде. Правая рука вцепилась в львиную морду на поручне, свесившаяся левая уперлась в застекленный журнальный столик, на котором меж бокалом виски и блюдцем с салями и баклажанами валялась красочная старинная коробка с длиннющими, размером с карандаш, спичками.

Судмедэксперт Брусничко, массивный, бородатый, потряхивая седыми патлами, увлеченно копался пинцетом в распахнутом, будто топка, рту покойного.

В углу обширного салона пухлотелый эксперт-криминалист Родиченков водил кисточкой по подоконнику. Вроде бы в поисках отпечатков пальцев. Но на самом деле кисточкой махал совершенно механически, не глядя, — будто двор подметал. Затуманенный взгляд Родиченкова метался по стеллажам меж пузатыми надраенными самоварами, потрескавшимися иконами в тусклых окладах, старинными картинами в богатых, орехового дерева, рамах. Особенно внимание его привлекала расставленная на отдельном стеллаже экзотическая коллекция нэцке, изображавших сцены совокупления. На округлой физиономии криминалиста блуждала предвкушающая улыбка.

Подметивший это Лукинов обеспокоенно нахмурился: тридцатилетний капитан полиции уже дважды попадался на мелких кражах с места происшествия.

— Много пальчиков наснимал? — прикрикнул Лукинов, возвращая криминалиста к действительности.

Родиченков неохотно отвлекся от созерцания чужого богатства.

— Откуда здесь посторонним пальчикам взяться? Только реактивы изводить. Кто в эдакий бункер, кроме своих, проникнет?

Он принялся закручивать и метать в пузатый портфель разбросанные по подоконнику баночки, ухитряясь не побить одну о другую.

— Вот почему так по жизни? Одним всё, а другие — склянки вонючие на себе таскают, — пожаловался Родиченков. — Да еще от такого богатства и — чтоб добровольно концы отдать! Уму непостижимо.

— Уж ты бы нашел, как распорядиться, — не отрываясь от работы, уел его Брусничко.

— Чего хитрого? — замечтавшийся Родиченков даже не заметил издевки. — Распродать на барахолке, и до конца жизни живи-припевай.

— Кто б сомневался, — хмыкнул Лукинов. — Панорамный снимок не забудь сделать, — напомнил он.

— Как раз собирался, — соврал Родиченков; с кряхтением извлек из баула фотоаппарат.

В салон, перемигнувшись с симпатичными понятыми, вошел длинноногий опер из местного райотдела. Молча протянул следователю набросанную от руки справку. Не дожидаясь вопроса, отрицательно мотнул головой. Лукинов по косой проглядел справку. Опрошены соседи по этажу, уборщицы, ночные сторожа. Осмотрен журнал на вахте. Прокручена видеозапись на входе в подъезд. Все входившие и выходившие в вечернее время идентифицированы как сотрудники магазинов и офисов на нижних этажах. Никого, кто гипотетически мог бы оказаться посетителем антикварного салона, среди них не выявлено.

Самого Плескача в последний раз видел вахтер четвертого подъезда. С его слов, Зиновий Плескач вместе с сыном вошел в здание восьмого июня, в районе десяти часов утра. В потоке людей прошли к лифту. Младший Плескач через час вышел из здания, сел на стоянке у подъезда в свой внедорожник и уехал. Старший до конца дежурства, а именно — до восьми утра девятого июня, не спускался. Вахтер совершенно этому не удивился, — все знали, что Плескач нередко ночует у себя наверху.

Лукинов кивком отпустил опера. Для очевидного самоубийства работу тот проделал вполне качественную. Да и остальным пора сворачиваться, пока от трупного дурмана сами не окочурились.

Он заставил себя вернуться к протоколу осмотра места происшествия, который из-за духоты давался с трудом.

— Так, — забормотал Лукинов, перечитывая написанное. — Стало быть, прямоугольное помещение 200 квадратов; стальная дверь со сложной системой запоров без признаков внешних повреждений. Четыре окна размером…, витые решетки, запертые изнутри. Система сигнализации не нарушена. Видимых следов проникновения нет. Внешний порядок в салоне не нарушен. Со слов сына и компаньона покойного, все предметы антиквариата на месте.

На лист бумаги плюхнулась и растеклась жирная капля пота. Лукинов досадливо отер лоб.

— Подтверждаешь, стал быть, что из ценностей ничего не пропало? — уточнил он у Лёвушки.

— Визуально как будто всё на месте. Но у папы для меня был приготовлен подробный список. Вот! — Лёвушка, торопясь, извлек из секретера свернутую, стилизованную под свиток длинную опись антиквариата. — Всё требовал, чтоб я его чуть не наизусть выучил. Получается, — готовился.

Плескач-младший взрыднул.

— Ну, будет, будет. Все равно не вернешь, — неловко утешил Лукинов. — Давай коротко пробежимся по твоим показаниям.

Он извлек заполненный протокол допроса потерпевшего.

— Стал быть, восьмого утром выехал в Белёв в командировку. В течение дня и вечера отец не отвечал на звонки.

— Был вне зоны действия сети, — подправил Лёвушка.

Лукинов, не возражая, внес поправку.

— Сам не звонил, — продолжил он скороговоркой. — К ночи обеспокоился, поскольку отец после смерти матери легко впадал в депрессию. Прервав дела, под утро девятого выехал в Тулу.

— Перед этим среди ночи позвонил нашей уборщице, — напомнил Лёвушка. — Она ждет под дверью.