Читать книгу "Оберег волхвов - Александра Девиль"

Анна в первые часы думала только о том, как бы удалиться подальше от Киева. Потом, постепенно успокаиваясь, она стала давать волю и другим мыслям. Например, задумалась о своем не совсем благочестивом переодевании в мужское платье, за что строгая игуменья ее бы осудила. Анна вспомнила сказочную историю о Василисе Никулишне, которая оделась мужчиной и даже остригла косы, чтобы спасти своего мужа Ставра Годиновича. А она, боярышня Анна Раменская, облачилась в мужской наряд потому, что люто ненавидит своего законного мужа и мечтает от него избавиться. Насколько же сказочная Василиса была счастливей всамделишной Анны!..

Почти спокойно всадники добрались до первого перевоза, через который можно было переправиться на левый берег, к переяславльской дороге. И тут, объезжая Красный Двор, они впервые за ночь услышали отдаленные звуки, напоминающие топот копыт.

Осторожный Никита решил свернуть направо, где в лесном урочище знал место, из которого можно было незаметно понаблюдать за дорогой. Они привязали лошадей к деревьям под уклоном небольшого холма, скрывавшего их со стороны дороги, а сами подобрались поближе и спрятались за обломком разрушенной бревенчатой стены. Чутье не обмануло Никиту: это действительно была погоня. Анна задрожала, увидев, что сбылись худшие ее опасения: во главе погони скакал сам Биндюк. Голова его была перевязана, но в остальном он выглядел вполне здоровым. Анна услышала, как, обернувшись к своим спутникам, Биндюк прорычал:

— Ничего, не уйдут. Главное — перекрыть дорогу на Переяславль, чтобы не пустить их к Мономаху.

Всадники — а их было восемь человек — поскакали к перевозу. Анна переглянулась с Никитой и горестно прошептала:

— Все, теперь на Переяславль путь закрыт…

Никита молчал, раздумывая. Старый конюх, несмотря на всю свою преданность и стойкость в испытаниях, не знал, чем помочь боярышне.

А в душе Анны зрело одно решение — отчаянное, почти невыполнимое, но упорное. Ее манил далекий и загадочный город Херсонес, от которого давно проторен путь до Константинополя, где живет патриарх, в чьей власти освободить ее от насильственных уз. Анна не задумывалась над тем, сможет ли вообще пробиться к столь высокой особе со своей необычной просьбой. Главным ей казалось одно — попасть в Константинополь, а там будет видно…

Она не хотела признаваться себе в том, что именно мечта о встрече с Дмитрием склонила ее к такому решению.

— На Переяславль путь закрыт, значит, надо ехать в Херсонес, — сказала она твердо. — Там живет купец Михаил, который мне поможет.

— Боярышня, да мыслимое ли дело — ехать в Корсунь! — Никита всплеснул руками. — Ты хоть понимаешь, какая это даль? А дороги сейчас какие — весенняя распутица! А где мы будем останавливаться по ночам, кормиться?

— Никита, ты спрашиваешь об этом у меня, неопытной путешественницы? Одно могу сказать: у нас есть деньги на дорогу. Значит, ночлег и еду мы купим.

— А если разбойники нападут?

— Нет худших разбойников, чем тот, с которым меня обвенчали.

— Может, ты и права, боярышня, — вздохнул Никита. — Ну, будь что будет. Говорят, сиротам Бог помогает.

И они поскакали на юг, в то время как преследователи свернули на восточную дорогу. К исходу ночи, уже изнемогая от усталости, беглецы добрались наконец до селения, где можно было остановиться на отдых. По дороге Анна и Никита договорились, что будут выдавать себя за отца и сына, которые едут к монаху-целителю, дабы излечиться от порчи. Приличная одежда и складная речь путешественников вызывали к ним доверие, и сам сельский староста приютил их в своей избе. Услышав о монахе-целителе, он сразу же спросил:

— А, так вы, верно, едете к Монастырскому острову? Говорят, он славится монахами-целителями.

Анна и Никита даже не представляли, далеко ли находится Монастырский остров, но тут же закивали головами, и хозяин улыбнулся, гордясь своей догадливостью. Анна стала поспешно припоминать все, что ей, было известно об этом острове, и вспомнила три вещи: остров находится на Днепре выше порогов; давным-давно там останавливался святой апостол Андрей Первозванный, который водрузил на острове крест в честь победы христианства над язычеством; княгиня Ольга, направляясь из Киева в Константинополь, несколько дней прожила в монастыре священного острова.

Быстро прикинув все это в уме, девушка сказала:

— Да, Монастырский остров — место святое, его сам апостол Андрей Первозванный благословил. А меня ведь нарекли в честь апостола Андреем, и я верю, что на острове найду исцеление и благодать.

Никита с удивлением покосился на «Андрея», но промолчал, а хозяева избы почтительно выслушали объяснения молодого богомольца.

Сельский староста подал удачную мысль, и теперь Анна решила, что и дальше на постоях следует говорить о Монастырском острове как о цели путешествия. Это звучало правдиво и вызывало уважение.

В первые два дня пути Анна и Никита еще боялись погони и старались ехать не по основной дороге, но потом решили, что опасность уже миновала. Вряд ли Биндюк и его дружки, задержавшись у Переяславля, смогут догнать беглецов, — тем паче что им неизвестно, в каком направлении поехала сбежавшая невеста.

Успокоившись насчет погони, Анна и Никита стали ехать медленно, давая отдых лошадям, которых надо было сберечь до конца пути. Потянулись трудные дни опасного путешествия. В дороге Анна обсудила со своим старым верным слугой все возможные предположения о ходе событий в Киеве. Больше всего Анна боялась, что Биндюк, не найдя ее под Переяславлем, станет по наущению Завиды преследовать Евпраксию и Надежду, требуя от них сведений о беглянке. Оставалось надеяться лишь на то, что монастырские стены в Киеве все еще могут служить достаточной защитой даже от такого разбойника, как Биндюк. А больше всего Анну угнетали мысли о плохом здоровье Евпраксии. Девушка не могла отогнать тяжелого предчувствия утраты, которое, словно змея, шевелилось в глубине души и нашептывало Анне, что она больше не увидит свою любимую наставницу.

Проезжая по землям Юрьевской епархии, Анна иногда подумывала о том, чтобы свернуть направо и попросить приюта у епископа Даниила. Об этом ей не раз твердил и Никита. Но девушка отвечала ему, что епископ подвластен митрополиту и великому князю, а стало быть, скрываясь у него, и себя не спасешь, и владыку Даниила подставишь под удар. Впрочем, тайной причиной ее упорного отказа свернуть с пути было желание поскорее попасть в Херсонес, а оттуда — в Константинополь. За месяцы разлуки с Дмитрием она многократно раскаялась в том, что когда-то отвергла его предложение. Отвергла из гордости, по неопытности, от растерянности. Тогда она еще не думала и не гадала, кем станет для нее этот человек, к которому теперь она стремится через все преграды…

Около Воиня путникам пришлось задержаться на несколько дней из-за того, что заболел Никита. Эти мучительные дни беглецы прожили в избушке при маленьком монастырском подворье на правом берегу Днепра. У старого конюха сильно болел живот, он почти ничего не мог есть, и Анна отпаивала его травами, купленными у местного лекаря. Наконец судьба смилостивилась над девушкой, которая день и ночь молилась о здоровье своего единственного спутника. Немного окрепнув, Никита готов был продолжать дальнейший путь, хотя теперь беглецам приходилось дольше отдыхать.