Читать книгу "Оберег волхвов - Александра Девиль"

Дальше для Анны все происходило как в тумане. Ее во что- то одевали, чем-то насильно кормили, куда-то вели. Голоса людей слышались ей тихо, словно издалека, разговоры были непонятны. Ее ничто не тревожило, не пугало, не волновало. Даже оказавшись под темными в этот поздний час сводами церкви рядом с толстым краснолицым священником отцом Барухом — давним приятелем Завиды, Анна не удивилась и не насторожилась. Мысли в ее голове ворочались так медленно и тяжело, что окружающее казалось ей тягучим сном.

Начался обряд венчания, и Анна, не понимая, что происходит, стояла полусонная рядом с Биндюком, который охотно поддерживал ее в своих объятиях. Даже когда отец Варух объявил Биндюка и Анну мужем и женой, девушка не вздрогнула, не испугалась.

Потом было свадебное пиршество в узком семейном кругу, и Анна понемногу стала различать знакомые лица. Завида и Берислава не могли скрыть злорадных улыбок, а Биндюк, опрокинув в себя не одну чашу с вином, возбужденно хохотал, предвкушая удовольствие. И только Глеб хмурился, а потом и вовсе встал из-за стола и ушел прочь.

Вскоре Завида, посмеиваясь, кивнула Биндюку, взяла свечу и направилась к выходу. Биндюк двинулся следом, обхватив за талию беспомощную Анну. Ноги ее заплетались, голова падала на грудь. Новоявленный супруг вскинул девушку на руки и потащил в приготовленную Завидой опочивальню. Мачеха поставила свечу на стол, хлопнула Биндюка по спине и ушла, закрыв за собой дверь.

Сквозь тяжкое забытье Анна ощущала, как над ней с плотоядным урчанием нависает чудовище, словно вышедшее из страшной сказки, которой ее пугали в детстве. Чудовище срывало с нее одежду, добираясь к голому телу, и девушка в сонном бессилии содрогнулась от ужаса и отвращения.

И вдруг откуда-то издалека, из глубины затуманенного зельем разума Анне послышался голос, который звал ее по имени, пытаясь докричаться за тридевять земель. И это был заветный, долгожданный голос Дмитрия.

В тот же миг Анна очнулась от тяжкого бреда и с внезапной силой оттолкнула Биндюка. От неожиданности он слегка ослабил хватку, и Анна, вскочив, кинулась к двери. Он догнал ее и потащил назад со словами:

— Уж больно ты спесива, но я и не таких обламывал!

Девушка отчаянно сопротивлялась, но Биндюк ударил ее, схватил в охапку и бросил на постель. Снова нависло над ней его лицо, искривленное зловещей улыбкой.

В следующий миг, когда Анна от ужаса почти лишилась чувств, Биндюк вдруг обмяк и стал медленно оседать на пол. За его спиной Анна увидела Глеба, стоявшего с железной палицей в руке. Из головы то ли оглушенного, то ли убитого Биндюка текла кровь.

— Беги, пока он не очнулся! — скомандовал Глеб.

Взглянув на смертельно бледное лицо князя, Анна прошептала:

— Спасибо, Глеб. Это зачтется тебе при искуплении грехов.

— Иди через левую башню, там сейчас никого нет. Никита ждет в конюшне, я его предупредил.

— Храни тебя Бог! — Анна перекрестила князя на прощанье и, прикрыв свою изорванную одежду покрывалом, выбежала из опочивальни.

Пробравшись по левому крылу дома на крытую галерею, она сбежала вниз по наружной лестнице и, прижимаясь к постройкам и деревьям, добралась до конюшни. Спасительный покров темноты позволил ей быть незаметной.

Никита ждал, держа под уздцы двух оседланных лошадей. Конюшня примыкала к забору боярского двора, и ее вторые ворота выходили прямо на улицу, а потому Анна и Никита смогли исчезнуть беспрепятственно. До угла они прошли тихо, а потом вскочили на лошадей и поскакали к монастырю.

Евпраксия и Надежда, увидев Анну, кинулись к ней со слезами. Они были вне себя от тревоги, догадываясь, что она попала в беду. Но рассказ Анны превзошел их худшие ожидания. С девушкой случилось все самое плохое — все, кроме последней мерзости, от которой ее спас вначале похожий на чудо призыв Дмитрия, а потом неожиданно благородный поступок Глеба. Услышав о последнем, Надежда опустила глаза и подавила тяжелый вздох.

— Что же теперь делать? — спросила Анна, закончив свой рассказ. Жаловаться князю? Митрополиту? Да станут ли они меня слушать? Бог мой, я ведь обвенчана с этим чудовищем по закону!..

Девушка уронила голову на стиснутые руки и, представив всю безысходность своего положения, глухо зарыдала.

Евпраксия, превозмогая боль в сердце, подняла голову Анны, вытерла ей слезы платком и решительно сказала:

— Тебя опоили сонным зельем и обвенчали без твоего согласия. Такой брак нельзя считать законным. Его может отменить духовное лицо более высокого сана, чем отец Варух.

— Но кто? Куда мне бежать? Ведь даже митрополит ничего не решает без великого князя, а Святополк послушает не меня, а Завиду. Разве что… обратиться к тому, кто повыше нашего митрополита!..

— Выше его лишь патриарх в Константинополе.

Слезы на глазах у Анны мгновенно высохли, когда она подумала, что ей, может быть, предстоит путешествие в город, где сейчас находится Дмитрий Клинец.

— Да, в Киеве тебе оставаться нельзя, — продолжала Евпраксия. — Беги в Переяславль, к князю Владимиру, он поможет. Если надо будет, то и к патриарху направит послов. Деньги и мужское платье здесь, у нас, Варвара принесла. Вот и письмо мое для брата, возьми.

— Мне страшно, матушка Евпраксия… — Анна вдруг порывисто бросилась в объятия своей любимой наставницы. — А вдруг я не найду князя Владимира? Вдруг мне помешают?

— Бог с тобой, дитя, такого не должно случиться, — стараясь казаться спокойной, возразила Евпраксия. — А если Мономаху недосуг будет самому заняться этим делом, пусть отправит тебя с охраной в Херсонес. Там живет купец Михаил Гебр, он бывал в Киеве, знал Анну Всеволодовну и меня. У него большие связи в Константинополе, он сумеет тебе помочь. Возможно, сам поедет с тобой к патриарху.

— Михаил Гебр… — повторила Анна, стараясь запомнить. — Ну, теперь пора. Не знаю, убит или ранен Биндюк. Буду надеяться, что он быстро не очнется и Завида не хватится меня в ближайший час.

— Идем, я провожу тебя, — сказала Надежда.

Анна быстро переоделась в мужское платье, туго скрутила волосы, спрятав их под шапку, и, обнявшись с Евпраксией, воскликнула:

— Прощай, матушка Евпраксия! Я всегда буду молить за тебя Господа!

Наставница благословила ее на дорогу, и Анна в сопровождении Надежды выбежала на монастырский двор.

Оставшись одна, Евпраксия опустилась на колени перед иконой Богородицы и со слезами на глазах прошептала:

— Храни ее, матерь Божья, дай счастья этой чистой душе! Я знаю, что больше ее не увижу, не доживу до нашей встречи. Теперь только ты можешь ей помочь, защитить и направить.

Глава двадцать четвертая

Монастырский остров

Ночная дорога едва освещалась краешком луны, выглянувшей из-за туч. Двое всадников — Анна и Никита — скакали быстро и молча, внимательно вглядываясь в темноту.