Читать книгу "Мораль и разум. Как природа создавала наше универсальное чувство добра и зла - Марк Д. Хаузер"

Эти исследования и их интерпретации, однако, не лишены проблем. Давайте вернемся к трем нашим персонажам. По Грину, решение морально релевантной дилеммы вызывает прямой конфликт между созданиями Канта и Юма. В зависимости от индивидуальных особенностей испытуемого может доминировать система рассуждения. В этом случае решение достигается способом отстраненного и взвешенного рассуждения. При этом принимаются во внимание лишь результаты, но не способы их достижения, и все действия в классических дилеммах с трамвайным вагоном считаются допустимыми и правильными. Проявление внимания к средствам достижения цели, однако, поднимает уровень конфликта, по крайней мере для некоторых случаев. Недопустимо получать больший положительный результат (спасение жизни пятерых), сталкивая человека с пешеходного моста, потому что этот акт влечет за собой вред. Недопустимо использование вреда как средства для достижения «большего хорошего». Грин считает, что в этих случаях эмоции устанавливают своеобразный «контрольно-пропускной» пункт. Но вспомните, что создание Ролза никогда не отрицало роли эмоций в некоторых аспектах нашего морального поведения. Для ролзианца ключевым и дискуссионным является вопрос о том, когда появляются такие эмоции? Однако решение этого вопроса должно подождать того момента, когда технология визуализации будет способна не только обнаруживать релевантные области активации, но и устанавливать точные временные границы начала и завершения активации.

Когда мы оцениваем, насколько целесообразно действие и не ведет ли бездействие к оправданному ущербу, мы нередко мысленно представляем себе, каково это — оказаться на месте другого человека. Свой собственный опыт восприятия мира мы переносим на опыт другого лица, полагая, что наши мысли и чувства функционально эквивалентны тому, что чувствует или думает другой человек. Когда мы решаем, справедливо ли нечто, то воображаем не только то, что мы могли бы приписать другому человеку, но и то, что он мог бы приписать нам. Мы решаем, допустимо ли вредить кому-то, представляя себе, каково это — оказаться на месте пострадавшего или наблюдать за тем, кто осуществляет вредоносное действие.

За прошедшие десять лет группа итальянских нейропсихологов во главе с Джакомо Ризолатти дала описание нейрофизиологических механизмов мозга, которые, как своеобразные «аппаратные средства», обеспечивают ментальное моделирование действий других индивидов[233].

Я полагаю, что эти механизмы, известные как система зеркальных нейронов, играют существенную роль в порождении наших моральных суждений и могут представлять главный отличительный признак существа Ролза. Интересно, что система зеркальных нейронов существует не только у человека, но и у животных. Кроме того, нельзя считать функции этой системы только морально релевантными и узкоспецифичными в этом отношении. Тем не менее она может обеспечить необходимый первый шаг в пробуждении моральных эмоций и, таким образом, предлагает «канал» связи между созданиями Ролза и Юма.

Зеркальные нейроны впервые были обнаружены у обезьян в передних отделах мозга, в премоторной области коры. Факты, полученные при регистрации активности нейронов, впоследствии подтвердились в исследованиях человека, проведенных с помощью уже упоминавшегося метода визуализации. Кроме того, были получены предварительные данные о нарушении функций этой системы у больных аутизмом. Основной результат интерпретируется однозначно и ошеломляет в прямом смысле слова.

Нейроны в премоторной коре обезьяны обнаруживают одинаковый уровень активности в тех случаях, когда животное достает предмет и когда оно просто наблюдает, как кто-то другой достает этот предмет. То же самое происходит, когда животное только слышит звук, связанный с действием, или само выполняет это действие. Например, если макака разламывает орех арахиса, нейроны, которые являются активными в течение этого действия, столь же активны и в том случае, когда животное только слышит звук, сопровождающий разламывание ореха. В зависимости от особенностей действий, которые выполняются или служат предметом наблюдения, активируются разные нейроны. Например, некоторые нейроны активны, когда нужно схватить что-то большим и указательным пальцами, а другие активируются, когда нужно поднять что-то всей рукой.

Аналогичные результаты получены и у людей, хотя местоположение системы зеркальных нейронов у них не такое, как у обезьян. Человека от обезьяны также отличает способность этой системы охватить больший диапазон действий. Например, если система обезьяны активируется только тогда, когда цель или объект присутствуют, то система человека начинает работать, когда он только воображает действие с предметами или подражает другому, выполняющему действие с воображаемым объектом. Дальнейшие исследования в этом направлении свидетельствуют, что часть этой системы включается, когда мы непосредственно испытываем чувство отвращения при восприятии какого-то события или наблюдаем за тем, кто также испытывает отвращение. Сходные результаты были получены при изучении переживания боли и сострадания к другим, испытывающим боль. Система зеркальных нейронов является, следовательно, важным инструментом для воспроизведения эмоций и мыслей другого человека. Эта система обеспечивает нам возможность, образно говоря, влезть в «шкуру другого», чтобы почувствовать, на что это похоже — быть другим человеком.

Из вышесказанного следует, что функции системы зеркальных нейронов не имеют исключительного отношения к нашей моральной способности. Однако операции, которые выполняет система зеркальных нейронов, существенны для обеспечения нашей моральной способности, но только в качестве участника «команды поддержки». В отсутствие этой системы возможности ролзианца были бы заметно ослаблены. То же самое можно сказать и о состоянии создания Юма, учитывая его роль в понимании эмоций. Если мы принимаем универсальность принципов Канта, оценки наших действий как морально допустимых, обязательных или запрещенных должны точно отражать эквивалентные суждения других. Если для меня допустимо нарушить обещание, это должно быть допустимо и для других. Если я полагаю, что запрещено причинять вред человеку, чтобы спасти многих других от большей беды, то и другим запрещено выполнять это действие. Если я считаю, что взаимный обмен обязателен в данных условиях, то и другие также должны думать, что он обязателен. Возникает вопрос, сможем ли мы управлять этими операциями без системы зеркальных нейронов и их детерминирующих возможностей? Для ответа надо найти пациентов с повреждением этой мозговой системы или использовать преимущество новой технологии транскраниальной магнитной стимуляции — устройства, с помощью которого можно стимулировать активность отдельных областей головного мозга.

Прагматики с поврежденным мозгом

Если ребенок много раз повторяет одну и ту же ошибку, мы приписываем эту ошибку его возрасту, недостатку знания, неумению применять правила и, наконец, неспособности оценить, что является нравственно правильным. Нередко ошибки ребенка — это только наша ответственность, поскольку задача взрослых — помочь детям в таких возрастных трудностях, объясняя, что пошло не так, как надо, и, если возможно, почему. Если мы хорошие учителя, а ребенок способен развиваться, он будет получать удовольствие от концептуальных изменений. Его ошибки уйдут в прошлое, поскольку он будет способен справляться со своими задачами. Ребенок поймет, что если он проявит волю, то сможет добиться желаемого.