Читать книгу "Великий Наполеон. "Моя любовница - власть" - Борис Тененбаум"

Е.В. Тарле, крупнейший историк, человек необъятной эрудиции и великих знаний, понимавший эпоху, в которой жил и действовал М.И. Кутузов, как, может быть, никто другой, писал то же самое.

Он написал книгу «Нашествие Наполеона на Россию». В собрании сочинений Е.В. Тарле она датирована 1938-м но, понятное дело, разрабатывалась пораньше, в 1936–1937-м. Есть у него и отдельный, специальный труд «Михаил Илларионович Кутузов, полководец и дипломат», который датирован 1952-м. Обе вещи включены им в один и тот же VII том, где обе и напечатаны подряд, друг за другом.

Они противоречат друг другу.

IV

Начнем с первой книги, «Нашествие Наполеона на Россию». Книга, как уже и говорилось, делалась в 1936–1937 годах. Книга замечательно документирована, даже по высоким стандартам Евгения Викторовича. В ней собраны свидетельства современников, принадлежавших к самым разным слоям российского общества того времени, от придворных и до небогатых купцов из калужской глубинки. Что же касается отзывов о М.И. Кутузове, то к числу «опрошенных свидетелей» принадлежат и враги Кутузова – такие, как Беннигсен, стремившийся занять его место, или английский военный комиссар, сэр Роберт Вильсон, у которого Кутузов вызывал только что не приступы апоплексии, и друзья, русские военные, хорошо знавшие фельдмаршала по повседневной службе, и преданные сторонники, офицеры его штаба.

Все они говорят примерно одно и то же: фельдмаршал, светлейший князь М.И. Кутузов, не любил формальностей. Распоряжения отдавались устно, и часто – через голову непосредственных начальников тех, кому давалось «…повеление…». Так что были случаи, когда командиры дивизий вдруг обнаруживали, что подчиненный им полк куда-то услан распоряжением свыше, без всяких следов в штабных документах. В такой ситуации, когда выколотить подпись Кутузова под каким бы то ни было документом не могли даже важные офицеры его штаба, вроде Толя или Коновницына, а дела, как правило, делались келейно и неофициально, именем светлейшего князя охотно пользовались люди, к нему приближенные в силу личных связей. Например, его зять, князь Кудашев.

Военная администрация в результате запуталась так, что Барклай в отчаянии писал об этом царю – впрочем, совершенно тщетно. Его спровадили из армии, а разговоры о том, что он изменник, достигли общественного мнения настолько, что под Калугой его экипаж забросали камнями. Знавшие Кутузова люди отмечали в нем «…черты сибаритства, лукавства и лени…» – как говорит Е.В. Тарле. Например, цитата из письма графа Ланжерона, направленного Воронцову после отъезда его из армии, действовавшей против турок на Дунае:

«…Кутузов уехал, он нас растрогал при отъезде. Он был очень любезен и очень тронут. Пусть господь даст ему фельдмаршальский жезл, покой, тридцать женщин и пусть не дает ему армию…»

Царь считал Кутузова «…придворной лисой и старым сатиром…» и говорил, что дать ему назначение его вынудило только общественное мнение, потому что все московское дворянство стояло за его кандидатуру. Клаузевиц, который в окружение Кутузова не входил, но дело войны знал как никто другой, по поводу его действий высказывался так:

«…Кутузов, наверное, не дал бы Бородинского сражения, в котором, по-видимому, не ожидал одержать победы, если бы голос двора, армии, всей России его к этому не принудил. Надо полагать, что он смотрел на это сражение как на неизбежное зло. Он знал русских и умел с ними обращаться…»

Мнение Клаузевица о том, что Кутузов ни за что не дал бы сражения, если бы только мог этого избежать, по-видимому, совершенно справедливо. Он избегал любого боевого столкновения с Великой Армией не только в период сразу после сражения под Бородино, но и намного позже. Об этом писали и Ермолов, и Давыдов. Они прямо-таки приходили в отчаяние, пытаясь как-то добиться от Кутузова активных действий, и все было совершенно тщетно – двигаться он не желал.

Царь вообще подозревал своего фельдмаршала в том, что он не просто избегает столкновения, а норовит сделать так, чтобы подвести других русских военачальников.

Вот что говорит об этом Е.В. Тарле:

«…Кутузов не хотел даже близкого соприкосновения с арьергардом отступавшего французского императора. Не хотел, конечно, не из «трусости», а вследствие ненужности новых боев с его глубоко продуманной точки зрения. И Александр, хитрый, недоверчивый, ненавидящий Кутузова человек, издали, из Зимнего дворца, подозревал, что Кутузов лукавит, что он не хочет ловить Наполеона, что он хочет «портить» и «испортит» все, на что царь так надеялся, что он хочет подвести Чичагова и Витгенштейна под удар, под сражение с Наполеоном и не подаст им помощи в этом будущем роковом столкновении. Он писал резкие письма, угрожал главнокомандующему личной его ответственностью… Не помогло ничего. Когда ударил решительный час, когда очередной акт великой всемирно-исторической драмы начал разыгрываться на берегах Березины, Кутузов поступил именно так, как того боялся Александр, но как он сам считал нужным и целесообразным…»

Вот это потрясающее заявление: «…он хочет подвести Чичагова и Витгенштейна под удар, под сражение с Наполеоном и не подаст им помощи в этом будущем роковом столкновении…» — получает совершенно неожиданное подтверждение, и от свидетеля, которого никак не заподозришь ни в недостаточном патриотизме, ни в неприязни к светлейшему князю Кутузову.

Это Денис Давыдов, отважный партизан.

V

Согласно абсолютно всем источникам, на переправе у Березины остатки Великой Армии должны были быть уничтожены. Отступление Наполеона шло по смоленской дороге, и за ним двигалась главная русская армия, которой командовал Кутузов. Морозы, расстояния и нехватка снабжения привели к тому, что было потеряно две трети того личного состава, который она первоначально имела, но, конечно, ее положение было несравненно лучше, чем положение французов: имелись возможности эвакуировать заболевших, отставших крестьяне не добивали – так что армия была боеспоспособна. Помимо главной русской армии, находившейся под непоредственным командованием Кутузова, наперерез бегущим французам шли еще две русские армии – одна, под командованием Витгенштейна, с севера, другая, под командованием адмирала Чичагова, с юга. Они должны были перехватить переправы и одновременным ударом с трех направлений уничтожить и Наполеона, и остатки его войск.

Адмирал Чичагов уже занял Минск, отобрав у противника возможность воспользоваться хранившимися там запасами и хоть немного отдохнуть, и теперь пытался прикрыть все места на Березине, где можно было навести переправу. Для расчетов ему было необходимо знать, как скоро к нему на помощь смогут подойти части главной русской армии. И вот тут, по словам Дениса Давыдова, он наткнулся на прямой обман:

«…Кутузов с своей стороны, избегая встречи с Наполеоном и его гвардией, не только не преследовал настойчиво неприятеля, но, оставаясь почти на месте, находился все время значительно позади…»

Согласно «Запискам» Д. Давыдова (Е.В. Тарле их обильно цитирует), Кутузов писал Чичагову, что он «…на хвосте неприятельских войск…», и предлагал ему действовать решительно.