Читать книгу "Роковая музыка - Терри Пратчетт"

Стремительно мелькнуло белое пятно, и он тяжело плюхнулся на что-то бархатное, пахнувшее лошадиным потом.

Сьюзен поддержала его свободной рукой и направила Бинки сквозь мокрый снег вверх.

Лошадь опустилась обратно на дорогу. Бадди плюхнулся в грязь и приподнялся на локтях.

– Ты?

– Я, – ответила Сьюзен.

Она достала из чехла косу. Лезвие мгновенно ожило. Снежинки падали на него и разделялись на половинки, даже не замедляя скорости падения.

– Может, займемся твоими друзьями?

В воздухе чувствовалось напряжение, словно весь мир сконцентрировал свое внимание в одной точке. Смерть посмотрел в будущее.

– ПРОКЛЯТЬЕ.

Машина разваливалась. Библиотекарь сделал все, что мог, но кости и дерево не могли выдержать такого напряжения. Перья и бусинки улетали прочь и, дымясь, падали на дорогу. Когда машина почти в горизонтальном положении вписалась в поворот, колесо распрощалось с осью и запрыгало по земле, роняя спицы.

Впрочем, это не имело особого значения. Место потерянных деталей занимало нечто похожее на душу.

Если взять блестящую машину и направить на нее свет, чтобы появились отражения и блики, а потом убрать машину, но оставить свет…

Оставался только лошадиный череп. Только он и дымящееся заднее колесо, бешено вращающееся в вилке из мерцающего света.

Это нечто промчалось мимо Достабля. Лошадь встала на дыбы, сбросила седока в канаву и рванула прочь.

Смерть привык двигаться быстро. Теоретически он был везде. Самый быстрый способ передвижения – это уже находиться там, где нужно.

Но он никогда не двигался так быстро и одновременно так медленно. На крутых поворотах его колено проносилось всего в нескольких дюймах от земли.

Телега снова качнулась. Теперь и Утес смотрел в темную пропасть.

Кто-то коснулся его плеча.

– ХВАТАЙСЯ, ТОЛЬКО НЕ ПРИКАСАЙСЯ К ЛЕЗВИЮ!

Над ними склонился Бадди.

– Золто, если ты отпустишь сумку, я тебя…

– И не подумаю!

– На саване нет карманов, Золто.

– Значит, у тебя плохой портной.

В итоге Бадди нащупал чью-то свободную ногу и потянул. Один за другим музыканты выбрались на дорогу. И уставились на Сьюзен.

– Белая лошадь, – сказал Асфальт. – Черная мантия. Коса. Гм.

– Вы ее тоже видите? – удивился Бадди.

– И надеюсь, нам об этом не придется жалеть, – пробормотал Утес.

Сьюзен подняла жизнеизмеритель и критическим взглядом посмотрела на песок внутри.

– Полагаю, договариваться о чем-либо уже поздно? – спросил Золто.

– Я просто смотрю, живы вы или нет, – пояснила Сьюзен.

– Я лично, кажется, жив, – сказал Золто.

– Надежда умирает последней.

Услышав громкий треск, все обернулись. Телега наконец соскользнула в пропасть. На полпути она задела за каменный выступ, а потом рухнула на далекое дно ущелья, рассыпавшись на части. Вспыхнуло вытекшее из каретных фонарей масло, раздался взрыв, и из клубов едкого дыма выкатилось горящее колесо.

– Мы могли бы быть в этой телеге, – покачал головой Утес.

– Думаешь, сейчас мы в лучшем положении? – спросил Золто.

– Конечно. Мы ведь не погибли в горящих обломках.

– Да, но у этой вот девушки несколько… оккультный вид.

– Я не против. Всегда предпочитал оккультное хорошо прожаренному.

Бадди повернулся к Сьюзен.

– Кажется… я все поняла, – сказала она. – Музыка… исказила историю. В нашей истории ее быть не должно. Ты не помнишь, откуда она взялась?

– Из лавки в Анк-Морпорке, – ответил Утес.

– Из таинственной древней лавки?

– Не более таинственной, чем все в этом городе. Там…

– А вы еще раз заходили в нее? Она была на том же месте? На том же самом?

– Да, – сказал Утес.

– Нет, – сказал Золто.

– И там было много интересных товаров, о которых вам хотелось узнать побольше?

– Да! – воскликнули Золто и Утес одновременно.

– Ага, – кивнула Сьюзен. – Значит, эта лавка все-таки была из тех самых.

– Я сразу сказал, какая-то она странная! – воскликнул Золто. – Разве я вам не говорил? Так прямо и сказал. Жуткая лавчонка, всякие иллюминаты от таких просто без ума…

– Иллюминаты – это такие светлячки? – уточнил Асфальт.

Утес поднял ладонь.

– Снег прекратился, – заметил он.

– Я бросил эту штуку в пропасть, – сказал Бадди. – Она… она мне больше не нужна. Наверное, она разбилась.

– Вряд ли, – откликнулась Сьюзен. – Все не так…

– Эти облака… тоже понравились бы иллюминатам, – сообщил Золто, посмотрев на небо.

– А что в них такого привлекательного для светлячков? – не понял Асфальт.

И тут они почувствовали…. словно стены, окружавшие мир, исчезли. Воздух загудел от напряжения.

– Ну, что теперь? – спросил Асфальт, когда все инстинктивно прижались друг к другу.

– Это ты нам скажи, – огрызнулся Золто. – Ты же везде был, все видел.

Воздух озарился белым светом.

А потом воздух стал самим светом, белым, как лунный, и мощным, как солнечный. И появился звук, похожий на рев миллионов голосов.

И все они сказали:

«Позвольте представиться. Я – музыка».

Губошлеп зажег фонари.

– Да шевелись ты! – закричал господин Клеть. – Нужно поймать их. Хат. Хат. Хат.

– Зачем? Они ж и сами уехали… – проворчал Губошлеп, садясь в телегу. Господин Клеть моментально огрел хлыстом лошадей. – Ну, то есть они покинули город. А это главное.

– Нет! Ты же их видел! Они… душа всех наших бед. Мы не можем позволить им уйти!

Губошлеп отвел взгляд. Ему в голову в который уже раз пришла мысль, что оркестр разумности, дирижирует которым господин Клеть, играет далеко не в полном составе и что сам господин Клеть относится к категории людей, взращивающих свое безумие на почве полного хладнокровия и логики. Сам Губошлеп, несмотря на то что не испытывал особого отвращения к исполнению фокстрота на пальцах или фанданго на головах, никого не убивал – по крайней мере, умышленно. Он подозревал, что где-то внутри его все-таки есть душа, пусть с дырами и рваными краями, и лелеял надежду, что настанет день, когда бог Рег подыщет ему теплое местечко в своем небесном ансамбле. А вот убийце получить такое место будет значительно труднее. Убийцы выше альта не поднимаются.