Читать книгу "Земля теней - Генри Райдер Хаггард"

Леди Грейвз взяла письма и внимательно их просмотрела, перечитав каждое дважды. Затем она вернула их сыну.

– Теперь ты понимаешь меня, мама?

– Вполне, Генри.

– И все еще считаешь, что я не прав, решив жениться на Джоанне Хейст – на той, которую я люблю?

– Нет, Генри, я думаю, что ты прав, если девушка того желает. По всей видимости, – добавила она с горечью, – мир изменился, и теперь долг, который мужчина несет перед своими родителями и своим родом, не в силах противостоять долгу перед той, с кем он вместе согрешил. О, Генри! Если бы ты удержался от этого искушения, как удерживался от всех иных искушений – сейчас мы не переживали бы этого несчастья. Но бесполезно упрекать тебя теперь – возможно, ты так же грешен, как и все прочие грешники. Что ж, Генри, ты посеял ветер – и теперь пожинаешь бурю. Кто бы ни был виноват в случившемся – дом наш погиб безвозвратно, а ты отдаешь свое имя и свою честь на попечение хрупкой девушки, не имеющей ни того, ни другого!

Всплеснув руками от отчаяния, леди Грейвз повернулась и вышла из комнаты. Генри смотрел ей вслед и думал:

«Независимо от того, приносит добродетель свои плоды или нет – порок их приносит точно… Мне кажется, что я какой-то необычайный неудачник – таким и останусь…»

Глава XXXI

Врата рая

В течение нескольких дней леди Грейвз находилась под воздействием этого нового ужасного несчастья, показавшегося ей – после забрезжившей надежды на счастливый исход – особенно ошеломляющим. Она даже старалась не встречаться с сыном и почти не выходила из комнаты, передав Генри, что плохо себя чувствует и не хочет, чтобы ее беспокоили. Генри, со своей стороны, тоже избегал долгого пребывания в доме. По счастливой случайности на этой неделе он получил два приглашения поохотиться – одно из них предполагало также совместный обед и ночевку в гостях – и Генри принял их, хотя ни один визит не принес ему удовольствия. На третий день пришел короткий ответ от миссис Бёрд: Джоанна достаточно окрепнет, чтобы увидеться с ним в следующий четверг или пятницу; однако от самой Джоанны он ответа не получил. В субботу Генри вернулся в Рошем и обнаружил, что его мать уехала в Лондон, оставив ему записку, в которой говорилось:

«Дорогой Генри!

Я еду в Лондон на несколько дней, чтобы повидаться со старыми друзьями и навестить твою бабушку, леди Норс. Возникшие недавно обстоятельства вынуждают меня посоветоваться с адвокатами, чтобы выяснить, смогу ли я вернуть что-то из тех денег из моего личного состояния, которые время от времени расходовались на содержание имущества. Я не скупа, но если есть возможность получить небольшое обеспечение на оставшиеся мне годы, я, конечно, должна это сделать и хочу, чтобы иск был оформлен по всем правилам – это даст мне право выступать кредитором в процедуре банкротства, которая, как я полагаю, теперь неизбежна.

Твоя любящая мать

Э. Грейвз»

Генри со вздохом сунул письмо в карман. Как и все остальное, это было грустно и унизительно – но он не сожалел об отсутствии матери, поскольку и сам сейчас не имел ни малейшего желания встречаться с ней. Затем он начал задаваться вопросом, следует ли ему предпринять какие-то шаги, чтобы сообщить о своих намерениях мистеру Левинджеру, чтобы тот мог приступить к взысканию долгов. Поразмыслив, он решил не торопиться с этим. Генри до смерти устал от упреков, аргументов и уговоров; ему предстояло выслушать множество и тех, и других, и третьих после того, как он встретится с Джоанной и объявит об их свадьбе. Срочности никакой не было. С помощью мистера Левинджера он смог решить дела с вакантными фермами, и теперь у него было даже немного денег на руках. Помнил он и о приглашении в Монкс Лодж в следующую пятницу: что ж, можно телеграфировать из Лондона, принести свои извинения и объяснить, что он задерживается в городе по неотложным делам; это избавляло его от необходимости писать письмо с объяснениями. Тем не менее кое-что Генри предпринял: он написал письмо своему старинному приятелю, занимавшему должность заместителя министра в правительстве, объяснив ему состояние дел в поместье, которое он унаследовал, и прося похлопотать о любой должности – например, о консульстве, неважно, в сколь удаленном уголке земного шара. Кроме того, он связался с Адмиралтейством, чтобы договориться о выплате пенсии – она, разумеется, не могла покрыть долги его отца, но это были бы хоть какие-то деньги, с которыми можно было начинать семейную жизнь. Выполнив все это, Генри остался в Рошеме ждать следующей пятницы – на этот день он назначил отъезд в Лондон.

Записка леди Грейвз была правдива – но не до конца. Леди Грейвз все еще была умной и энергичной женщиной, и мысли ее во время добровольного заточения в своей комнате отнюдь не были праздными. Напротив, она рассмотрела создавшееся положение со всех сторон, припомнила каждое слово из разговоров с Генри и из письма Джоанны – ни одно предложение из этого письма не ускользнуло из ее памяти. После долгих раздумий леди Грейвз пришла к выводу, что было бы абсолютно бесполезно пытаться как-то отвратить Генри от его цели – но это не означает, что столь же безуспешно будет обращение к самой девушке. Она помнила из рассказов Генри, что Джоанна постоянно отвергала идею женитьбы и даже в том безумном письме, которое переслала миссис Бёрд, писала, что никогда не позволит этого, чтобы не допустить гибели Генри. Конечно, леди Грейвз прекрасно понимала: если эти двое встретятся, то Джоанна Хейст почти наверняка даст себя переубедить, чтобы стать женой Генри и уважаемым членом общества. Женщина, находящаяся в столь сложном положении и поступившая иначе, была бы уже сверхчеловеком, ставя на карту собственную честь и честь своего будущего ребенка. Согласие означало бы для нее не только получение социального статуса, но и удовлетворение чувства, которое, даже будучи греховным поначалу, все же было искренним. И все же обратиться к Джоанне следовало – во всяком случае, так казалось леди Грейвз.

Оправдано ли будет такое обращение? Девушка обижена, девушка много страдала, у девушки есть определенные права – можно ли просить ее добровольно от них отказаться? Леди Грейвз отвечала на этот вопрос утвердительно. Она не была жестокой и бездушной женщиной, подобно ее дочери – она не заботилась о собственной выгоде. Однако пожелания покойного мужа были для нее священны, а в глубине ее сердца жили переживания за судьбу сына. Как и Эллен, леди Грейвз считала, что мужчина не имеет права разрушать свою семью и приводить весь свой род к краху лишь для удовлетворения личных страстей и даже долга. Пусть лучше девушка останется обиженной, пусть Генри будет страдать от стыда и раскаяния – нежели станет известно, что род Грейвзов потерял свою честь и родовое поместье только потому, что Генри решил выплатить долг чести за счет своей семьи.

Рассуждение это было ошибочным, и леди Грейвз вовсе не была тем человеком, который имел право выносить хоть какие-то суждения на сей счет – но, как бы то ни было, она приняла решение и намеревалась действовать в соответствии с ним. Был только один способ удостовериться во всем: увидеть Джоанну Хейст лицом к лицу. Письмам леди Грейвз не доверяла. Через дворецкого Томсона она узнала, что Генри не собирается в Лондон раньше следующей пятницы, и решила опередить его. Адрес Джоанны она знала – видела его в письме миссис Бёрд – и надеялась, что девушка достаточно окрепнет, чтобы принять ее. Это была последняя надежда леди Грейвз – она не любила последних надежд, но ничего другого не оставалось.